Я проиграл бы дело в суде. И потерял бы детей. Моих детей растил бы другой. Этан постепенно забывал бы меня – нет, не имя и не то, что я его папа. Он забывал бы, что я важен. Я был бы отцом, который изредка приезжает, а не отцом, который провожает в школу, следит за его играми на стадионе и учит кататься на велосипеде. А малыш, малыш вообще меня не узнал бы. У него не было бы воспоминаний о моем доме. Я был бы всего лишь другом семьи.
Погрузившись в мрачные мысли, я пил и перечитывал е-мейл Шерил, пил и перечитывал, пил и перечитывал – пил, перечитывал и повторял. В каком-то трансе я вдруг понял, что стою во дворе хижины, глядя на холодный голубой свет перед закатом. Кроваво-красное облако сползало по Хог-Бэк, словно кто-то выпотрошил эту гору. Глубоко в темных глубинах моего сознания шевельнулась мысль – и поднялась, как столб дыма над горящим трупом.
Мои дети забыли бы меня. Я рад, что вместо этого мои дети умерли.
– Господи Иисусе, – тихо сказал я.
Ты неудачник. Ты должен был умереть! Ты, а не они, шептала во мне водка. Я, спотыкаясь, побрел к сумке. Ее я собирал утром, на трезвую голову. Чистый уход, ни проблем, ни помех. К тому времени как Кэти или Джон, Дельта или Пайк, Джеб или Санта – те, кто думал, что знают меня, те, кто был мне небезразличен, – придут меня проведать, я буду уже на полпути отсюда. В Мехико, пожалуй. В чужую страну. Туда, где пустыни, плоскогорья и пространства так велики, что ничто не имеет значение. Куда-нибудь, где будет безлюдно и где меня не найдут.
Я не хотел, чтобы те, кому на меня не плевать, нашли мое тело.
Кэти
Меня мучило то, в каком состоянии Томас ушел в тот вечер, но я не могла не помнить о новых своих обязанностях. До наступления темноты мне нужно похоронить собаку. Я никогда в жизни не пользовалась лопатой, и тем более мне не приходилось копать могилы. Я старалась успеть до заката, обливалась потом на морозе. Шарф сполз на плечи, куртку я сбросила на землю, руки горели от мозолей, но когда я отступила на шаг и оценила выкопанную яму, то ощутила почти что гордость. Настоящая женщина может похоронить тело, никого не зовя на помощь.
– Она будет здесь счастлива, – сказала я щенким, словно могла обещать за мертвую или словно они меня понимали. На звук моего голоса щенки замотали хвостами. Этого мне хватило. Я помахала рукой надгробиям Нэтти в сгущающихся сумерках.
– Здесь много людей, которые любили собак. И их собаки с ними. И кошки. И козел. Вы сможете навещать маму, когда захотите. Помните дорожку, по которой мы пришли? Вот по ней и шагайте.