Наконец, Кусков окликнул спутников и приказал начать разгрузку шхуны. Он не обмолвился ни одним словом ни о гавани, ни о месте для форта и очень удивил Алексея, когда после полудня, как только промышленные улеглись отдохнуть в тени утесов, подошел и сказал, что завтра направляет его искать место для будущего заселения. Алексей уже решил, что строиться будут здесь.
— Пойдешь, Леша, по речке, Шабакай именуемой по-местному, — заявил он, вытирая мокрый под картузом лоб. — А я с людьми по берегу пойду. Места тут хорошие, да безлесные. А нам нужно с лесом найти. Строиться будем прочно. Приехали не из пушек палить, а пахать, сеять да промыслом заниматься… Однако ж корсаров тут всяких на век наш хватит. Придется и палисад ставить.
Кусков умолк — говорить много не любил. Еще в Ситхе Алексей видел не раз, как помощник правителя и сам Баранов ходили но крепости, часами не произнося ни слова.
А на корабле доктор Круль готовился к дальнейшему плаванию. После разгрузки «Вихрь» должен итти на Сандвичевы острова выполнять второе поручение Баранова. «Доктор медицины и натуральный историк», как сам себя именовал отставной лекарь, вез владетелю островов королю Томеа-Меа подарки правителя, поклон и благодарность за приглашение обосноваться в тех местах. Сбывались давние планы, обдуманные еще с Резановым в долгие зимние ночи на Ситхе.
В коротеньком сюртуке, обсыпанном на груди табачной пылью, очкастый и низенький, с выпяченной нижней губой, Круль не сидел ни одной секунды на месте, суетился, переставлял ящики связки, бормотал, чертыхался. Солнце нагрело стенки и палубу, в каюте было жарко, но доктор не замечал духоты и лишь изредка вытирал испарину рукавом с торчавшим оттуда оборванным кружевом сорочки.
Время от времени он останавливался, доставал из заднего кармана истрепанный сафьяновый бумажник, вынимал бумажку с какими-то записями, сверялся по ней и снова продолжал расставлять и укладывать свои свертки.
После полудня Алексей вытащил его на берег. Несмотря на чудачества и задирчивый нрав бывшего лекаря, подштурман успел привязаться к неугомонному прожектеру и бродяге и весь долгий путь из Ново-Архангельска с любопытством слушал его рассказы о бесконечных приключениях. Круль исколесил всю Европу, побывал в Африке и в Китае, держал цирюльню в Санкт-Петербурге, прогорел, поступил на службу Российско-американской компании. Получех, полуитальянец, он давно уже обосновался в России, но правильно говорить по-русски не научился.
— Полюбуйтесь, сударь, хоть Калифорнией, — говорил Алексей со смехом, помогая Крулю взобраться на утес, — а то до ваших островов еще долгий путь.