— Из-за таких открывателей на банку напорешься, — сказал шкипер сердито. Кожаная зюйдвестка и длинный острый нос делали его похожим на птицу.
Все дни, когда Алексей не стоял на вахте и качка хоть немного уменьшалась, он переписывал английскую книгу, найденную в сундучке с мореходными инструментами. Английский язык Алексей изучал в Ново-Архангельской школе у крестника правителя Павла и умел объясняться с заходившими в порт корабельщиками. Шкипер Петрович сказал, что на Сандвичевых островах бывают бостонцы, часть местных жителей болтает на их языке. Нужно вспомнить многие слова, забытые за полтора года.
В книжке описывались путешествие в Китайские земли, двор богдыхана, пагоды, монастыри. Множество слов было незнакомых, Алексей сердился, закрывал книгу и шел на мостик к Петровичу. Но вычитанное окрыляло воображение, представлялось, как он сам скоро будет в новых местах, увидит земли, о которых столько велось разговоров еще в Ново-Архангельске, а потом в Россе. Он расспрашивал шкипера, бывавшего на островах, просил рассказать о короле Томеа-Меа.
Петрович глядел из-под зюйдвестки, перебирал короткими пальцами колесо штурвала.
— Король как король, — говорил он строго. — Мне королевши пуще понравились.
Насмешливый старик никогда не отвечал сразу серьезно, но Алексей знал его причуды и ждал, когда тот разговорится. Тогда Петрович мог рассказывать до конца вахты. Часто так и случалось. Невыспавшийся Алексей потом клевал носом во все время своего дежурства.
Это происходило в тихие дни. Зато, когда ветер свежел, темнело небо и «Вихрь», скрипя обшивкой, зарывался в водяные громады, с ревом и свистом рушившиеся со всех сторон, Алексей и Петрович оба находились на палубе и не покидали ее ни днем, ни ночью. Привязанный тросом, чтобы не сорвало в море, у штурвала стоял Петрович, а Алексей, цепляясь за штормлеер, помогал команде крепить паруса.
Но штормовые дни были только в начале пути. Чем дальше шхуна спускалась к югу, тем яснее и спокойнее становился океан. Бывали часы, особенно ночью, когда даже зыбь почти прекращалась, «Вихрь» плавно и быстро скользил на длинной волне. В такие дни Алексей и Петрович говорили о делах Росса, Ситхи, а особенно о войне с Наполеоном. Алексей уже сообщил шкиперу новости, полученные Кусковым от Баранова. Насмешливый старик эти разговоры вел охотно и серьезно, и они оба сходились на том, что война начнется. Свое беспокойство они старались скрыть друг от друга.
Отбывая вахту, Алексей часто думал и о Конче. Теперь ему казалось, что он знал ее очень давно. Все слышанное о ней и та встреча в миссии переплелись и стали единым воспоминанием. Он перебирал в памяти все слова, которые она сказала в тот вечер, снова видел грустное, взволнованное лицо, маленькую головку с локонами темных волос. Девушка предупреждала об опасности, и это участие, и то, что Конча была такой, какой он представлял себе ее по рассказам Кускова и Петронио, сильнее всего действовали на его воображение. С горячей стремительностью он готов был сделать для нее все. Наверное, она сама нуждается в помощи…