Алексей и матросы с любопытством столпились у борта. В лодках виднелись зелень и кокосовые орехи, в одной визжала большая свинья. Как видно, туземцы привезли все это на мену. Потом вперед протолкался бот с двумя миловидными сандвичанками, стоявшими во весь рост на носу лодки. Розовые кусочки ткани на икрах ног и длинные ожерелья из белых камней составляли все их одеяние. Не было даже поясных повязок. Женщины стояли спокойно и улыбались, а правивший лодкой мужчина, указывая на них пальцем, делал какие-то знаки.
— На торг привезли! — возмутился вдруг Петрович. — Не надо! Не надо! — замахал он рукой в сторону лодки.
Бот остановился, покачиваясь на чуть приметной волне.
— Убери все концы, — обернулся к команде старик. — И — марш от борту!
Матросы нехотя выполнили приказание, а говор и крики на лодках усилились. Алексей разобрал несколько английских слов. Островитяне предлагали в обмен на материи свиней, кокосы и женщин — все, что пользовалось спросом у американцев и англичан.
— Ну и дела! — сказал Алексей, и смеясь и возмущаясь. — Гляди, на абордаж возьмут, Петрович! Может, купим у них свинью? Давно свежанины не ели. Да и, полагаю, прочие отстанут.
Но шкипер не хотел тратить товары зря. По опыту знал, что король пришлет не одну лодку провизии даром, а холсты и китайки пригодятся для обмена на сандал и таро.
Видя, что на корабль никого не пускают и прибывшие не открывают торг, туземцы разъехались. В гавани стало пусто. А вскоре наступили сумерки, темнота быстро сгущалась, и через час-полтора видны были только огромные звезды, повторявшиеся в воде залива. Потом на берегу выросли огоньки, они двигались от крепости по направлению к лесу. Красноватое пламя факелов отражалось в воде и еще больше подчеркивало черноту ночи.
Половину вахты Алексей провел в каюте. Ночь была теплой, влажной, похожей на одну из тех, когда «Вихрь» впервые прибыл к берегам Калифорнии, и так же, как тогда, она скрывала за собой новый интересный мир. Но теперь за ней стояли еще хлопоты и дела, которые поручены одному ему, и он один отвечал за их выполнение.
Однако втайне Алексей этим гордился. Он даже покраснел от удовольствия, когда строптивый Петрович перед ночной вахтой спросил его, какие будут на завтра распоряжения. До прихода на рейд полновластным хозяином был шкипер. Алексей торопливо заявил, что скажет потом, и сделал вид, будто озабоченно роется в бумагах.
Почти до рассвета он пересматривал письма, опись товаров, выписывал и заучивал подходящие к обстоятельствам выражения и слова. Английские и несколько сандвичанских, которые сообщил ему Петрович. Утром он рассчитывал сразу же отправиться на берег. По слухам, Томеа-Меа — не особенный любитель церемоний, простота русских должна ему понравиться.