"Я рад, что смог тебе в этом помочь, но ты не ответила на мой вопрос".
"В этом нет нужды".
И попробуй доказать обратное.
"Сегодня в полночь начнется боевая операция", — вдруг добавила Рей более человечным тоном.
"Как это касается меня?" — поднял бровь Шут.
"Я хочу, что бы ты меня сопровождал".
Кирпич, упавший на голову в чистом поле. Повестка из военкомата, пришедшая в уединенную избушку в лесу. Многомиллионный выигрыш в лотерею, билет которой куплен на последние деньги. Все это не могло сравниться по шокирующему эффекту с короткой мыслефразой голубоволосой девочки.
"Ч‑что?!"
"Я хочу, что бы ты меня сопровождал".
"В смысле… то есть как? Вряд ли меня пустят в контактную капсулу", — мысли Шута были в смятении.
"Не физически", — терпеливо пояснила Рей.
"А, ты в этом смысле… Но зачем тебе это?"
"Твое присутствие укрощает Еву‑00. Я смогу сосредоточиться на сражении без риска потери контроля".
И попробуй только отказать.
"Н-ну ладно, я не против. Но мне нужно быть не слишком далеко, а выход из штаб–квартиры закрыт".
"Это не проблема".
— Аянами? — раздался слабый голос.
Синдзи очнулся.
— Я вас оставлю, — быстро сказал Шут, вставая со стула и направляясь к двери.
В голове царил бардак, над которым выделялось четкое осознание того, что его, Шута, только что рекрутировали в передовой отряд ангелоборцев. И очень не хотелось вспоминать, чем обычно заканчивается судьба таких отрядов.
Глава 7: Ночь большого огня
Есть в жизни каждого человека переломные моменты. Вот, например, учится студент три года прилежно, сдает все вовремя, участвует в конференциях, жует гранит высшей науки так, что аж за ушами трещит. А потом, вдруг раз — начинает неделями не появляться на занятиях, резко толстеет (или наоборот — худеет), рвет контакты с друзьями и, чтобы не отчислили нафиг, уходит в академический отпуск на неопределенное время. А все из–за чего? Да потому что в один переломный для него момент, вышеупомянутый студент подумал: "Интересно, что это за ерунда такая — World of Warcraft?" и кликнул ссылку в Google. И все, человек еще движется, питается и испражняется, но в остальных аспектах он мертвец, просто еще не знает об этом.
Бывает и наоборот. Живет себе какой–нибудь синюга, трудится дворником или сантехником, за плечами детдом и судимость, из развлечений — черно–белый телевизор доперестроечного выпуска и водка, из жизненных перспектив — только медленно сгнить. И так день за днем. И однажды, после ночи в "обезьяннике" куда его упекли за драку, он встречает в подъезде выброшенного хозяевами щенка. Щенок по простоте душевной ластится к нему, облизывает морщинистые, покрытые наколками руки. И вся та нерастраченная теплота, что десятилетиями загонялась как можно глубже, внезапно прорывается на этот наивно виляющий хвостом комочек меха. И когда наш синюга загнется, наконец, от цирроза, найдется кто–то, кто искренне оплачет его вырытую за казенный счет могилу. А то, что это не человек — дело десятое.