Проклятье! Зеленый хвост электрички, набирая скорость, уползал с платформы, а бедняга Борис поплелся к табличке–расписанию, исследование которой повергло Бориса в уныние. Следующая электричка на столицу — через два часа. Так что все, что оставалось делать великому новосибирскому психологу, так это провести время с пользой, любуясь красотами Московского моря, названного так, наверное, каким–то добрым шутником.
Если бы Борис был более любознательным и интересовался не только босоногостью, он бы знал много интересного про водохранилище, носящее такое романтическое и гордое имя. Строительство Иваньковского водохранилища, или Московского моря началось в конце 30‑х годов, оно образовано на Волге после строительства Иваньковской плотины. Из этого водохранилища берет начало канал имени Москвы, поставляющий пресную воду в столицу и обводняющий Москву–реку. На стоке водохранилища работает Иваньковская ГЭС, а также оно используется как водоем–охладитель крупной электростанции — Конаковской ГРЭС. В акватории водохранилища образовалось около трехсот островов, на крупнейших из которых созданы базы отдыха различных НИИ. На берегах водоема множество домов отдыха, пансионатов, пионерлагерей и знаменитый Завидовский заповедник, в котором размещена одна из резиденций президента РФ. При строительстве водохранилища в 1936 году был уничтожен уездный город Корчева и несколько десятков окрестных сел, попавших в зону затопления. Поговаривали, что стертому с лица земли в мирное время городу отомстили, так как тихая Корчева была центром крупного антисоветского восстания. А ведь город можно было сохранить, стоило лишь построить дамбу: московские проектировщики ошиблись в расчетах, и вода на месте Корчевы не поднялась на запланированную высоту в 17 метров. Затопленной оказалась лишь небольшая часть города. Сегодня единственным напоминанием о Корчеве остается одноэтажный кирпичный домик Рождественских. Одиноко стоящий на берегу Волги, он дает приют охотникам и рыболовам.
…Психолог уныло уселся на платформе, собираясь провести здесь два скучнейших часа в своей жизни, строча ядовитые смски Кате и Алене; просящие подождать его в Останкино — Ивану и хвастливые — Асе, о том, как он едет на всероссийский босоногий саммит и каких великих дел он наворотит по возвращению.
Москва, платформа Останкино.
На пригородной платформе Останкино Октябрьской железной дороги собралась внушительная для раннего утра босоногая компания, костяк которой составляли уже знакомые нам Сева, Иван и Михаил, а также мужчина с подростковым выражением лица, одетый в спортивный костюм а-ля гопник, которого друзья–босоходы звали Саньком. У многих в руках красовались початые бутылки пива, и вели они себя весьма шумно, высматривая приближающуюся электричку. Представительниц прекрасного пола среди собравшихся было двое — приземистая дамочка лет тридцати, весьма нагловатого вида, тоже с пивом в руке, и девушка спортивного сложения, которая была не только босиком, но довольно легко одета для ранней весны — короткие шорты камуфляжной раскраски и ярко–зеленая футболка с надписью «Экоархитектура‑2008». За ее спиной был небольшой, но явно подобранный со знанием дела рюкзачок. Девушка держалась немного поодаль от всеобщего веселья и беседовала с Деном, у которого через плечо вновь висел огромный Хассельблад.