– А у подъезда уже гулял этот… жирный, Дима зовут. Его псы бросились на Хельму, сбили ее с ног. Митька пытался отогнать их, а дальше плохо помню. Было очень больно, очень…
Значит, это были ротвейлеры Димы Никитина. Псы, почуяв течную суку, превратились в неуправляемых зверей. Лариска, ничего об этом не зная, как всегда, отпустила Хельму побегать, ротвейлеры накинулись на нее, та бросилась за защитой к хозяйке, Митька оказался рядом…
– А Никитин? – кое-как выговорил Олег. – Он где был, ты не помнишь?
– Звал их, потом подбежал, потом не помню, – прошептала Лариска. Посмотрела на Олега в упор и спросила: – Олег, где Митька? Он дома, спит? Почему ты оставил его одного?
Стало очень тихо, раздавались лишь тихие щелчки и треск. Мигнул зеленым и погас диод на панели, рядом зажегся другой. Олег следил за ними и чувствовал на себе Ларискин взгляд. Она попыталась приподняться на локтях, но сразу свалилась на спину, охнула и заплакала, отвернулась.
– Спит, – сказал Олег, наклонился к Лариске, ткнулся лбом в подушку рядом с головой жены. Отчаяние и боль мешались в душе с черной яростью, что поднималась из глубины. Дима звал их, значит. Звал своих чудовищ, сучий потрох. И подбежал, когда было уже поздно.
Лариска всхлипнула еще раз, потом затихла. Она не двигалась, Олег так и сидел рядом, потом осторожно обнял Лариску за плечи.
– Не плачь, не надо.
– Хорошо… – Она вздохнула, и тут точно плотину прорвало, слезы потоком хлынули на повязку. – Олег, я теперь урод, чудовище. Эти твари меня изуродовали, и лицо, и руки… Я никому не нужна, я повешусь! Врач сказал, пластика поможет, но это дорого, очень дорого! У нас нет таких денег… Я повешусь, как только меня отсюда выпустят, тебе не придется жить с уродом…
– Прекрати! – Олег поднял голову. – Прекрати, что ты говоришь. Пластика – ерунда, мелочи. Я найду деньги, не думай об этом. Все будет хорошо, поняла?
Он заставил Лариску повернуть голову и смотрел ей в глаза. Та не отводила взгляда, и у Олега по спине пробежал холодок. Все было понятно без слов, но на душе стало вдвое тяжелее. «Надо сказать, лучше сейчас, и лучше это буду я, чем чужие люди». Олег поднялся на ноги, Лариска следила за ним.
– Олег, что…
Он наклонился над женой, уперся ладонями в подушку. И выдал залпом на одном дыхании:
– Лариса, Митька умер. Его собаки загрызли, он в морге. Я все сделаю как надо, а ты пока останешься здесь. Я найду деньги, тебе сделают операцию, и все будет хорошо. Мне надо идти, я приду позже. Дождись меня, пожалуйста.
Лариска непонимающе глядела на него, Олег поцеловал жену и быстро вышел из палаты. В коридоре на него налетела рыжая медсестра и чуть ли не силком потащила к выходу.