И малость оторопел от пристального серьезного взгляда зеленых глаз. Девушка глядела на него в упор, смотрела не моргая. Ни о чем не просила, не плакала, просто смотрела так, что Олег невольно отвел взгляд.
– Макс Артемьев, – сказала девушка. – Теперь ты знаешь его имя. И что тебе это дает?
В ее голосе звучала издевка пополам с насмешкой. Олег ответил ей в тон:
– Он любовник твой? Что, голубки поссорились?
Девушка усмехнулась и повернулась к окну. И так резко дернулась прочь, что Олег едва успел удержать ее. Толкнул обратно, схватил за плечо, но девушка точно ничего не замечала.
– Уже неважно, – еле слышно проговорила она, – это уже неважно.
– Что так? – Олег не выдержал и тоже глянул в оконный проем. Артемьев был уже близко, он вышел на заросший травой асфальт, огляделся, расстегнул куртку, и под ней Олег рассмотрел поясную кобуру.
– Он убьет нас…
Олег зажал девушке рот ладонью, обхватил за плечи и вместе с ней кинулся обратно, в темный угол, прижался к стене. Девушка стояла смирно, но Олег чувствовал, как колотится у нее сердце. У самого в висках грохотала кровь, на лбу выступила испарина, руки предательски подрагивали. Он старался дышать ровно и не сводил с окна глаз. В проеме виднелись покрытый потеками смолы ствол старой ели и дальний березняк, и ничего больше. Зато появились отчетливые тихие звуки шагов – человек приближался к дому, а еще через несколько секунд что-то негромко лязгнуло. Очень тихо, на грани слышимости, но Олег отлично знал, что означает этот звук.
Девушка дернулась, что-то невнятно промычала, и Олег опомнился – он сжал ладонь сильнее, чем требовалось. Отпустил захват, толкнул девушку к стене и, прижимая ладонь к ее губам, тихо сказал:
– Заорешь – убью. Молчи, дрянь, или тебе конец.
Девушка быстро закивала и сама зажала ладонями рот, когда Олег отдернул руку. Глянул на пленницу, что не сводила глаз с дверного проема, и тихонько, вдоль стенки, подошел к окну. Постоял, прислушиваясь, и рискнул: быстро выглянул наружу и тут же убрался прочь.
– Он здесь? – еле слышно прошептала девушка.
Олег показал ей кулак и присел под остатками подоконника, прикидывая, как быть дальше. Здесь, здесь, мать его, стоит, как витязь на распутье, пялится по сторонам. А в руке у него то ли «макаров», то ли что-то в этом духе, только без глушителя. «Вот кто Мартынова завалил», – мелькнула мысль, но сейчас было не до того. Сам недавно сказал: здесь нет никого, кроме них двоих, а теперь вот и третий нарисовался, и у этого третьего имеется при себе убойный во всех смыслах аргумент. Неудивительно, что она так боится.