– Не сделаешь мне чаю? Все необходимое найдешь в хранилище, в буфете под глобусом.
Она одарила его взглядом суженных глаз, но вышла и вернулась через несколько минут с двумя дымящимися кружками и жестянкой непортящегося печенья.
Тит попытался сесть.
Фэрфакс твердо положила ладонь ему на грудь:
– Лежи.
– Как же мне пить чай лежа?
– Забыл, кто я? – К нему подлетела капля, цветом и прозрачностью напоминающая дымчатый кварц. – Вот так и будешь пить лежа.
Выражение ее лица колебалось между гневом и скорбью, и Тит не мог определить, что побеждало.
– Я могу сесть, чтобы выпить чашку чая.
– Не надо. Я была там. И знаю, что с тобой сделала инквизитор. Я видела, как у тебя шла кровь из ушей.
Он втянул воздух:
– Ты помнишь?
– Да.
Прежде чем впервые испытать переоблачение, Тит прочитал всю существующую по теме литературу. Изменение формы относилось к по-настоящему древней магии, потому, даже учитывая, что ее не одобряли и временами объявляли вне закона, в записях и исследованиях недостатка не было.
За полторы тысячи лет осталось лишь две записи о магах, утверждавших, будто помнят время, проведенное в животной форме. Большинство ученых считали, что те маги или преувеличивали, или лгали.
Но Фэрфакс явно не лгала. Она могла узнать о том, что случилось в Инквизитории, только опираясь на свою собственную память.
– Как?
– Не знаю. Думаю, это может быть связано с клятвой кровью. Я должна была поддерживать непрерывность сознания, чтобы избежать опасности предать свои слова.
Тит почти не слышал сказанного ею, поскольку вспоминал, что наболтал сам. «Если бы ты меня любила, все стало бы гораздо проще».
Фэрфакс продолжала говорить, ругая его за отказ позволить придворному лекарю провести осмотр, невзирая на кровотечение из ушей.
– У меня не шла из ушей кровь.
– Не ври. Я видела.
– Я не могу тебе врать – клятва, помнишь? Кровь шла из вен на запястьях – в моих браслетах спрятаны лезвия. Придворный врач бы все понял. Потому я и не мог с ним встретиться. Нельзя допустить, чтобы до инквизитора дошло, что я не так плох, как казалось.
По изумленному взгляду Фэрфакс Тит не мог определить, хотелось ей его стукнуть или обнять. Вероятно, первое. Он скучал по тем коротким часам, когда она обняла бы его. И никогда не нравился себе больше, чем в то время, когда нравился ей. Когда она им восхищалась.
– Откуда ты узнал, что тебе понадобятся лезвия? – спросила Фэрфакс с прежним подозрительным видом.
– При инквизиции у тех, кто теряет рассудок, часто сначала идет кровь отовсюду. Я надеялся, когда у меня начнется кровотечение, инквизитор сочтет, что зашла достаточно далеко.