Если миссис Хэнкок и ошеломил поступок ученика, она ничем этого не выдала. Только усмехнулась:
– Что ж, в таком случае, надеюсь, ты прислушаешься к словам родителей.
Несмотря на взмокшие ладони, Иоланта вежливо улыбнулась:
– Они тоже на это надеются. Хорошего дня, мэм.
Принц ждал ее у двери. Иола с удивлением отметила, сколь он мрачен и раздражен – это он-то, обычно такой сдержанный и невозмутимый. Даже слова ей не сказал, пока они выходили из комнаты.
Но уже на улице тихо произнес:
– Молодец.
– И именно поэтому ты смотрел так, точно сгораешь от желания чем-нибудь меня треснуть?
– Она следила бы за тобой куда тщательнее, если бы верила, что наша дружба искренняя. – Губы принца чуть искривились в полунасмешке. – Пусть лучше считает меня самодовольным типом, а тебя – оппортунистом.
«В нашем положении дружба невозможна».
Жалеть его Иола не собиралась. Но пожалела.
* * *
Тит с любопытством ждал, как же Фэрфакс отреагирует на их послеобеденные отделения.
У них снова была латынь – урок вел преподаватель Фрамптон с огромным, похожим на клюв, носом и толстыми губами. Казалось, он будет ими шлепать, однако Фрамптон произносил слова с прямо-таки ораторской дикцией, рассказывая об изгнании Овидия из Рима и читая ученикам из «Скорбных элегий».
Фэрфакс казалась очарованной актерским талантом Фрамптона.
Глядя на ее закушенную губу, принц вдруг понял, что она не только слушает преподавателя – она ловит каждое тоскующее слово Овидия.
Сейчас Фэрфакс тоже была изгнанником.
Урок длился уже почти четверть часа, когда она наконец поняла, кто такой Фрамптон. Читая, он проходил мимо ее стола. Она подняла взгляд и потрясенно уставилась на его галстук, заколотый булавкой со стилизованным изображением печально известного водоворота Атлантиды. Фэрфакс тут же склонила голову и принялась быстро царапать что-то в своей тетради, не глядя на учителя, пока тот не вернулся на свое обычное место перед классом.
А после урока затащила Тита под арку в задней части двора, крепко стиснув его руку:
– Почему ты мне ничего не сказал?
– Это же очевидно. Нужно быть слепым, чтобы не заметить.
– Здесь есть агенты, которые не носят эмблему?
– А ты как думаешь?
Фэрфакс втянула воздух:
– Сколько?
– Хотел бы я знать! Тогда не приходилось бы подозревать всех подряд.
Она оттолкнула Тита:
– Я пойду назад одна.
– Счастливо прогуляться!
Она ринулась прочь, но вдруг, словно вспомнив что-то, вновь повернулась к нему:
– Что еще ты от меня скрываешь?
– А сколько информации ты сможешь вынести?
Поистине, неведение иногда – блаженство.
Фэрфакс упрямо сощурилась, но ушла, ничего больше не спрашивая.