В конце концов они добрались до туннеля и попали во вторую сферу – поменьше и заметно спокойнее. В самом центре шла вечеринка. Люди веселились: длинный бар, соединявший одну изогнутую стену с другой, торговал алкоголем; несколько десятков человек, уцепившись руками за металлическую стойку, выпивали и следили за происходящим по соседству на экранах или через ИДы, оживлённо обсуждали события с друзьями или пели.
– Этот? – спросила Диана, обрадованная тем, что очаг буйства позади.
– Нет, следующий.
– Удивительно, что полиция не прикрыла эту лавочку, – сказала она, повысив голос, чтобы перекричать гомон.
– Если бы они о ней знали, – отозвался Яго, – так бы и сделали.
– Я вся дрожу от ужасных воспоминаний, – вставила Сафо. – Я выросла в месте, подобном этому, – в обители непокорных безбожников. Ра’Аллах не благоволит пьяницам. Он порождает сахар в виноградинах, но спирт из них получается только там, где нет Его света.
Они оттолкнулись и полетели прямо к одному из выходов. Яго вёл их по памяти или, возможно, по указаниям загадочного бИта-который-не-был-бИтом. Они пробрались сквозь короткий туннель и очутились посреди зелёных зарослей: растения были повсюду, питаясь напрямую солнечным светом или прильнув к светотрубам. Через минуту глаза Дианы привыкли к «подводному» освещению. Приглядевшись, она увидела среди листвы несколько хижин.
– Айшвария, – сказал Яго, взмахнув рукой. Или, может быть, он так приветствовал называемую этим именем женщину, что плыла к ним.
Звуки празднества из первой, самой большой сферы всё ещё были хорошо слышны, однако каким-то образом они не нарушали покой этого места. В дверях хижин появились лица, а потом снова исчезли. Здешние оттяжки, тянувшиеся от стены к стене, были изукрашены лозами. Помидоры росли на длинных подвесных грядках, словно огромные красные мухи, прилипшие к громадным мушиным ловушкам.
– Стеклянный Джек, – произнесла Айшвария, приближаясь. Она, похоже, была не рада встрече. – Ты изменился.
– Мне слегка подправили лицо, – объяснил он. – Но не глаза.
– Верно, – согласилась она, продолжая разглядывать гостя. – Глаза всё те же.
Она была очень пожилой: её коротко остриженные волосы казались россыпью белых точек на тёмно-коричневой коже головы, руки и ноги были тонкими, как соломинки, её кожу украшали переходящие друг в друга узоры морщин, которые кружили и завивались, будто огромные отпечатки пальцев. Определённо, она давным-давно не бывала на дне гравитационного колодца, если вообще бывала. У неё имелся внушительных размеров нос, загибавшийся книзу, отмеченный овальным розовым пятном в том месте, где (обычное дело для верхоземья) когда-то срезали опухоль. Но её глаза приковывали к себе внимание. Глубоко посаженные, окруженные тёмной, неровной кожей, они излучали нечеловечески яркое сияние, как и подобает глазам старого морехода