Жак приложил большой палец к губам Гордия.
– Обещаю, – сказал он, – Я возьму тебя с собой.
В его голосе проскользнуло что-то, похожее на нежность. Наверное, это она и была.
Жак старался работать над стеклом, когда никто не обращал на него внимания, но в тесноте это было непросто. Он полировал с большей аккуратностью, усердно, стараясь не сломать кусок. На это уходили часы.
Когда первую комнату закончили, все согласились, что освободившийся бур надо использовать, чтобы прорыть коридор к сердцу астероида. Новые комнаты должны были примыкать к этой центральной линии. И бесконечный труд продолжился.
Жак отработал свою смену с буром, выкапывая новый туннель. Истекая потом, он подлетел к скрубберу, чтобы выпить воды.
– Твоя очередь, – прохрипел он, обращаясь к Мариту.
– У меня ещё болит рука после той истории с маленьким Буддой, – сказал Марит. – Поработай за меня.
Жак вымотался и очень хотел спать. Скруббер был так близко. Он ничего не сказал, только устало покачал головой. Но в тот момент, когда он приложился губами к скрубберу, что-то резко ударило его по затылку. Его зубы стукнулись о край, и передний резец наклонился внутрь, словно тумблер. Зашумело в ушах, и он втянул голову в плечи. Перед глазами всё покраснело от чистейшей ярости. Он огляделся. Боль в зубах и боль в затылке пели дуэтом в его голове. Все смеялись над ним, хотя он не слышал смеха – звуки заглушала какофония, сопровождавшая движение его собственной крови по венам и артериям. Марит бросил большой кусок камня, целясь в голову; от удара Жак врезался лицом в неподатливый корпус скруббера. Он коснулся того места, где основание черепа нависает над шеей. Волосы слиплись от влаги. Он перевёл взгляд с одного лица на другое. Светошест излучал адское сияние: лица походили на рожи демонов – красные, точно закат. Жак сделал глубокий вдох. Сейчас?
Выдох. Нет, нет, нет.
Цвета и звуки пришли в норму. Он вдохнул. Выдохнул.
– Ну и ну! – Марит расхохотался, явно довольный содеянным. – Видел бы ты свою рожу!
Жак посмотрел налево, языком ощупывая зуб – тот повернулся больше чем на сорок пять градусов, и в десне поселилась яростная боль. Он посмотрел направо и увидел отскочивший снаряд, который всё ещё вращался вокруг своей оси, медленно удаляясь прочь. Камень был почти такого же размера, как голова самого Жака.
– Ладно, безногий человечек, – сказал Марит. – Знаешь что? Я совсем продрог. Я всё-таки поработаю, чтобы тебе не пришлось напрягаться. Нет-нет, я согреюсь.
Он направился к новому туннелю, который они едва начали, и, всё ещё посмеиваясь, запустил бур.