– Прошу прощения, месье! Не могли бы вы уделить мне минутку?
С этими словами Мегрэ обратился к Мортимер-Левингстону в холле «Маджестика», после того как Петерс Латыш и американка поднялись в свои номера.
Мортимер совсем не походил на спортивных янки. Он, скорее, относился к латинскому типажу.
Он был высоким и худым. Черные волосы на его маленькой голове разделял прямой пробор.
Он всегда выглядел уставшим. Его опухшие синеватые веки нависали над глазами. И это было неудивительно при его изнуряющем образе жизни: он всегда находил время показаться в Довиле, в Майами, в Лидо, в Париже, в Каннах, в Берлине, побывать на своей яхте, обсудить какую-нибудь сделку в одной из европейских столиц и выступить арбитром на самых крупных боксерских поединках Нью-Йорка или Калифорнии.
Он смерил Мегрэ высокомерным взглядом и бросил, почти не разжимая губ:
– С кем имею честь?..
– Комиссар Мегрэ, Первая оперативная бригада.
Мортимер чуть заметно нахмурился и слегка наклонился к комиссару, словно давая понять, что собирается уделить ему не больше секунды.
– Вам известно, что вы только что обедали с Петерсом Латышом?
– Это все, что вы хотели мне сказать?
Мегрэ оставался невозмутимым. Именно эти слова он ожидал услышать.
Он снова засунул трубку в рот – поскольку соизволил ее вытащить, чтобы заговорить с миллиардером, – и буркнул:
– Всё!
Он выглядел довольным собой. Левингстон с ледяным видом прошествовал дальше и вошел в лифт.
Было чуть больше половины десятого. Симфонический оркестр, сопровождавший ужин, уступил место джазу. С улицы начали приходить люди.
Мегрэ еще не обедал. Он остался стоять посреди холла, ничем не выражая нетерпения. Управляющий не переставал издали бросать на него беспокойные и хмурые взгляды. Самые мелкие служащие отеля, проходя мимо него, принимали неприветливый вид и даже старались словно ненароком его толкнуть.
«Маджестик» не мог примириться с его присутствием. Мегрэ по-прежнему являл собой большое неподвижное черное пятно среди позолоты, ярких люстр, вереницы вечерних платьев, меховых манто, надушенных и сверкающих силуэтов.
Миссис Мортимер вышла из лифта первой. Она сменила платье, а обнаженные плечи прикрыла парчовой накидкой, подбитой мехом горностая.
Похоже, она удивилась, не увидев никого внизу, и принялась прохаживаться по холлу, стуча своими высокими золочеными каблучками.
Внезапно она остановилась возле стойки из красного дерева, за которой находились служащие и переводчики, и что-то сказала им. Один из них нажал на красную кнопку, снял телефонную трубку.
С удивленным видом он позвал посыльного, который тут же устремился к лифту.