Под халатом Ришар Жандро-Бальтазар был одет в пижаму, на босых ногах красовались шлепанцы из юфтевой кожи.
Ему было, по всей видимости, около тридцати лет. Темные волосы обрамляли лицо, которое казалось бы вполне заурядным, если бы не кривой нос.
– Луи сказал мне, что вы относитесь к комиссариату квартала?
Он открыл искусно украшенную коробку с сигаретами и подвинул ее к посетителю, но тот отрицательно покачал головой.
– Вы не курите?
– Только трубку.
– Я не буду предлагать вам закурить, поскольку не выношу запаха дыма от трубочного табака. Полагаю, что, прежде чем прийти сюда, вы позвонили моему другу Ле Брету?
– Нет.
– А! Прошу прощения, я не очень хорошо разбираюсь в тонкостях вашей профессии. Ле Брет часто приходит в этот дом, и, скажу вам сразу, вовсе не в качестве комиссара полиции. Впрочем, в нем так мало от полицейского! Это вполне приличный человек, а его жена просто очаровательна. Но вернемся к делу. Который сейчас час?
Он сделал вид, что ищет часы, и Мегрэ пришлось вынуть из кармана свою серебряную луковицу.
– Двадцать пять минут третьего.
– А светать в это время года начинает около пяти утра, не так ли? Мне это известно, поскольку иногда ранним утром я совершаю конные прогулки по Булонскому лесу… Я думал, что жилище граждан считается неприкосновенным от заката до восхода солнца.
– Это так, но…
Он перебил Мегрэ:
– Заметьте, что я говорю это только для того, чтобы освежить вашу память. Вы молоды и наверняка не так давно в профессии. Это удача, что вы попали к другу вашего шефа. И, полагаю, у вас есть веские основания для вторжения в этот дом. Луи в двух словах рассказал мне суть проблемы. Возможно, человек, которого он вышвырнул за дверь, оказался опасным типом? Но даже в этом случае вы могли бы дождаться утра, не так ли? Присаживайтесь, прошу вас.
Сам он садиться не стал, а принялся расхаживать по комнате, выпуская дым из своей египетской сигареты с позолоченным мундштуком.
– Теперь, когда я преподал вам этот маленький, но заслуженный урок, спрашивайте, что вас интересует.
– Кто занимает комнату этажом выше?
– Простите?
– Я понимаю, что вы не обязаны мне отвечать, во всяком случае сейчас.
– Обязан?.. – повторил Ришар, изображая крайнее изумление.
И Мегрэ, чувствуя, как горят его уши, выпалил:
– В этой комнате ночью кто-то стрелял.
– Да что вы такое говорите? Вы в своем уме?.. Или выпили лишку в связи с народными гуляньями?
На лестнице послышались шаги. Дверь оставалась открытой, и Мегрэ увидел на лестничной площадке силуэт, словно сошедший с обложки журнала «Парижская жизнь», – мужчина, одетый во фрак, плащ и шляпу-цилиндр. Он был худым и старым, и его тонкие усы с загнутыми кончиками были явно крашеными.