– Месье Жандро-Бальтазар дома?
– Который? Отец или сын?
– Отец.
– Месье Фелисьен еще не вернулся. А его сын, месье Ришар, давно спит. Где-то полчаса назад этот пьянчужка…
Луи был высоким и широкоплечим. На вид ему было лет сорок пять, его гладко выбритый подбородок отдавал синевой, глаза были темными, а черные брови – необычно густыми.
Мегрэ нервно сглотнул и произнес, словно бросаясь в воду:
– Я хотел бы поговорить с месье Ришаром.
– Вы хотите, чтобы я его разбудил?
– Именно так.
– Покажите ваши документы.
Мегрэ протянул ему свое удостоверение префектуры полиции.
– Как давно вы работаете в нашем квартале?
– Десять месяцев.
– Вы относитесь к комиссариату Сен-Жорж?
– Так точно.
– Значит, вы знакомы с месье Ле Бретом?
– Это мой шеф.
Тогда Луи произнес с напускным безразличием, в котором сквозила плохо скрытая угроза:
– Я тоже с ним знаком. Я имею честь обслуживать его, когда он приходит сюда на обед.
Он выждал несколько секунд, глядя в сторону.
– Вы по-прежнему хотите, чтобы я разбудил месье Ришара?
– Да.
– И у вас есть ордер?
– Нет.
– Превосходно. Прошу вас немного подождать.
Прежде чем уйти, он достал из шкафа накрахмаленную манишку, ворот и черный галстук. Затем надел висевший на вешалке фрак.
В комнате стоял только один стул. Ни Мегрэ, ни Жюстен не садились. Их окружала тишина. Весь особняк был погружен в полумрак. Это выглядело очень торжественно, очень внушительно.
Дважды Мегрэ доставал свои часы из жилетного кармана. Луи появился только через двадцать минут, все с тем же ледяным видом.
– Прошу вас следовать за мной…
Минар хотел было отправиться вместе с Мегрэ, но дворецкий повернулся к нему и отчеканил:
– А вы останетесь здесь. Если только вы тоже не полицейский.
Мегрэ чувствовал себя неловко. Он считал малодушием оставлять щуплого флейтиста одного. Комната, отделанная темным деревом, на секунду показалась ему тюремной камерой, и он представил, как дворецкий с синеватым подбородком возвращается сюда, чтобы наброситься на свою жертву.
Вслед за Луи он пересек холл с колоннами и стал подниматься по лестнице, покрытой темно-красным ковром.
Горело лишь несколько ламп с желтоватыми прожилками, отбрасывая вокруг широкие тени. Дверь, ведущая на лестничную площадку второго этажа, была открыта. В освещенном проеме двери стоял человек в домашнем халате.
– Мне сказали, что вы хотите со мной поговорить. Входите, прошу вас. Оставьте нас, Луи.
Комната служила одновременно гостиной и кабинетом. Стены были обтянуты кожей, пахло сигарами и духами, аромат которых был незнаком Мегрэ. Сквозь приоткрытую дверь виднелась спальня с разобранной кроватью под балдахином.