— Сущую правду говорите, барышня, — охотно отозвался извозчик. — За те деньги, что я здесь только на корм для своей гнедой трачу, у себя в деревне я бы мог четырех таких прокормить.
— Но ведь и зарабатываешь, наверное, больше чем в деревне? — резонно заметила Алики.
— В деревне, барышня, не зарабатывают. Там живут, — вздохнул возница.
— А далеко это?
— Деревня–то? Дак не очень–то чтоб так уж и…
— Я не про деревню! Я про мызу спрашиваю. Сколько ехать?
— А–а–а. Да нет. Если там сильно не задерживаться, то за полтора часа обернемся.
— Тогда едем! — решилась Алики.
Коляска тронулась, и вскоре оживленный центр города остался позади, и вокруг опять оказались сады и парки. Утром здесь было пустовато, теперь, незадолго до полудня, стало гораздо оживленнее и нарядней — как на каком–нибудь пейзаже с Набережного бульвара: мимо них то и дело катили красочные экипажи, по тротуарам прогуливались аристократичного вида господа, знатные дамы и дамы, похожие на знатных дам, совершали ежедневную прогулку, демонстрируя друг другу, какими свежими они выглядят после вчерашнего вечера, закончившегося только на рассвете и непродолжительного — ах, всего–то часа четыре! — утреннего сна.
Алики, впрочем, их заботы мало волновали.
Вскоре кучер обернулся и указал кнутом вперед:
— Вот она, Старая Тополиная дорога. — Кнут качнулся вправо. — А это Новая.
Две дороги, действительно обсаженные по обочинам тополями, расходились впереди под острым углом: одна уходила прямо вперед, но выглядела куда более неухоженной, чем та, что ответвлялась вправо, по обе стороны которой виднелись аккуратненькие домики с садиками, а между дорогами за тополями блестела вода.
— Там озеро?
Возница усмехнулся.
— Теперь, когда богатые господа стали по «цветочным аллеям» наведываться, конечно, озеро. Лебяжье. А раньше просто было Козье болото.
Алики прыснула.
— А вон и Карамельная мыза, — указал извозчик. — Там и гута, и дом, и лавка. Вам к лавке, барышня?
Они уже ехали по Старой Тополиной дороге, подъезжали, и Алики видела все сама.
Постройки стояли недалеко от дороги, которая уходила куда–то дальше, туда, где города уже не было. Здесь все было прибрано и аккуратно, как и везде в Столице: домики стояли вразброс среди деревьев, дорожки расчищены и замощены, листва в садике убрана, похоже, еще с осени; да и сегодня с утра в саду, кажется, работали: снег из затененных мест был перекинут на солнечные участки, чтобы быстрее таял.
Лавкой был, по всей видимости, небольшой домик у самых ворот: ставни большого окна были распахнуты, и на по–весеннему уже ярком солнце блестели безделушки из разноцветной карамели.