Писем для Хастера оказалось два: одно из самой Столицы, почти месячной давности, а потому утратившее всякую актуальность — писала одна из его знакомых, роман с которой был сколь скоропалительным, столь и легковесным; второе было из Таласа, но его Хастер, пробежав два абзаца, отложил на потом.
Сунув письма в карман и отблагодарив старика мелкой монеткой, Хастер поднялся на второй этаж и пошел прямиком к кабинету проректора. Тут, на самом пороге проректорской обители, он и встретил, наконец, хоть кого–то знакомого из студиозусов. Прямо из распахнувшейся двери на него вылетел Ортис Лагар, математик–прикладник с параллельного потока.
— О, Тенедос! — воскликнул он, и чувствовалось, что рад он не сколько встрече с Хастером, сколько хорошее настроение у него само по себе: может, договорился о пересдаче зачет–задолженности, а может, просто получил освобождение от занятий под предлогом тяжелой болезни горячо любимой тетушки. — Уже вернулся! Ну, как там, в Таласе?!
— Мокро, — коротко ответил Хастер, поморщившись. — Проректор у себя?
— Куда он денется, аспид! — жизнерадостно восклицал Ортис, потрясая листом зеленой бумаги с гербом Школы. Так и есть: любой студиозус легко опознал бы в этой бумажке разрешение на пересдачу экзамена, документ вожделенный многими, но не многим даруемый высочайшей милостью проректора Школы отца Бахари. — А мы завтра собираемся весну встречать! «День не в счет — да новый год!» — пропел Ортис слова известной песенки и продолжал гомонить: — Ты как, с нами?! Такая компания собирается!.. Только извини, брат, девочку тебе самому организовывать придется, у нас все по счету…
У Хастера от восторженных возгласов приятеля даже голова разболелась. Вообще–то Ортис был парень неплохой, только очень уж шумный, и долго быть с ним в одной компании не рекомендовалось. Поэтому Хастер отказался от предложения даже с некоторым удовольствием:
— Не могу. Я уже приглашен.
— Ах да! Я ведь и забыл! Ты же у нас «титулякнутый»! — не убавил тона Ортис. — Привет там Императору!.. Ладно, еще увидимся! Спешу! — Он еще раз махнул бумагой — и был таков.
— Пока, — хоть и запоздало, но облегченно ответил Хастер в пустоту коридора.
Он задержался перед проректорской, чтобы привести себя в порядок, и, постучав, шагнул в приемную.
Секретарь оказался из новеньких — скорее всего один из тех провинциальных вундеркиндов, что, начитавшись и проштудировав бессмертный труд «Досуги на Старой мельнице», забрасывали его создателя, коим был никто иной как сам отец Бахари, парадоксальными вариантами решения особо каверзных задачек, чем мнили себя льстящими тщеславному старику. Но именно, что мнили… Впрочем, сам Хастер в этом плане тоже был не без греха, но давно понял, что не токмо этим единым возможно заслуживать уважение проректора. Юнец–секретарь, впрочем, кажется, еще пребывал по этому поводу в святом неведении.