Я, поняв, куда он клонит, зябко поёжился. Ремус не поняв смысла, выразительно поднял бровь. Дама, что шла под руку с Сириусом, сказала:
— Ох, прошу прощенья, но мы живём в общежитии при институте, и не можем пройти так поздно, — изобразила она разочарование. Сириус только того и ждал:
— Тогда мы можем отогреться у меня дома, в Блэк — Хаус. Гарри?
— Да, ты прав, становится холодно. Такси? — спросил я, и чуть сжал руку Джессики. Та, к моему удивлению, улыбнулась мне.
— Я вызову, — Ремус пошёл вперёд, к дороге и уже через несколько минут мы ехали на площадь Гриммо…
Гермиона Джин Грейнджер с утра написала письмо директору Дамблдору, что потребовало от неё найти в себе смелость. Для неё это как написать личное письмо премьер–министру или принцу Уэльскому. Она много думала, сидя в своей комнате, поэтому, была вынуждена признать некоторые вещи, которые открылись ей, после того как она отказалась от аксиомы «Раз Гарри мой друг, то ему нужны мои советы». Гермионе было немного стыдно за то, что они недопонимали друг друга, и за то, что она относилась к Гарри как к младшему по возрасту, по опыту и знаниям. Произошедшее показало ей, что это было эгоизмом с её стороны. Хотя Уизли всё так же нуждался в её опеке, потому как сам был решительно настроен и далее учиться вкривь и вкось. Хотя мозги у него были, но он нарочно не использовал их по назначению, и был рад, что умная Гермиона всё решает за него и наставляет на путь истинный, делая за него домашние задания и давая списывать Эссе.
Гермиона села за стол и начеркала короткое письмо директору, в котором выразила сожаление о том, что они с Гарри недопоняли друг друга и желание встретиться с другом: «Он же живёт в Лондоне, как и я?» — написала она в конце письма, и отправила его со своей совой директору. Сова отсутствовала несколько часов, письмо Гермиона написала, когда светало за окном, а сейчас было десять часов утра. Гермиона удивилась, когда на заднем дворе послышался хлопок аппарации, и прильнула к окну. На заднем дворе дома Грейнджеров она обнаружила самого, одетого в свою нелепую цветастую мантию со звёздочками и полумесяцами. Гермиона, тут же кубарем слетев с лестницы, открыла дверь своему директору, не забыв поприветствовать его:
— Директор?! Доброе утро!
— Доброе утро, мисс Грейнджер, — Дамблдор улыбнулся Гермионе и спросил: — Позволишь старику войти?
— Да, да, конечно, проходите, — сказала, почему–то волнуясь Гермиона и открыла перед директором дверь нараспашку. Дамблдор, улыбнувшись себе в усы, прошёл внутрь, забавно придерживая подол своей мантии. «Судя по её цветастости, Дамблдор в хорошем настроении» — промелькнула мысль в остром аналитическом уме мисс Грейнджер.