– С чего ты взяла?
– С того, что вы тут друг друга чуть не поубивали! – воскликнула она, развернув руки ладонями вверх и воздев их небу в ее любимом жесте «доколе».
– Мы никого не поу… ничего такого мы не сделали, – притворно возмутилась я.
– Да? Мы?
– Мама!
– Это мой доктор, Даша! Ты что, с ума сошла? Как вы вообще умудрились… когда? Где?
– Никак, нигде и вообще, даже если ты была бы права – если, мама, если! Все равно все кончено и не имеет никакого значения.
– Да? И завтра этот мужчина, которого ты, уж я не знаю как, обидела, задела, должен оперировать меня? Что, если он станет отыгрываться на мне?
– Он не станет! – замотала головой я. – Он не такой.
– Да? Ты что, уже стала экспертом по Андре Робену? Когда? Господи, Даша, ты же всегда была недотрогой. Ты же с этим своим… как его там зовут…
– Сережей, – продолжила я, поникнув. Я подошла к маминой кровати, взяла ее бутылку дорогой минеральной воды и осушила ее до дна – весь литр. Мама изумленно смотрела на меня.
– Даша, это просто неприемлемо. Ты не должна больше видеть его.
– Да, мама. Я и не собираюсь.
– Я не знаю, не знаю, что мне теперь делать, – помотала головой она, а затем встала и принялась расхаживать по комнате, сосредоточенно обдумывая ситуацию, в которую ее втравила я. Я! От которой никогда ничего такого нельзя было ожидать!
– Мам… – взмолилась я.
– Он что-то говорил обо мне? – ее голос был ужасно сухим, будто чужим.
– Что?
– Вы… как вы вообще нашли друг друга? Где? Впрочем, я не хочу знать. – И ее ладонь остановила меня на полшаге, когда я хотела ее обнять. – Видимо, мне придется поменять доктора. Но на кого?
– Я могу уехать завтра. Улечу! – Я чувствовала, что бегство сейчас будет самым лучшим выходом из положения.
– Оставишь меня тут одну? – Мама остановилась и резко развернулась ко мне. – Да, это отличный выход. Просто прекрасный. Можешь уходить хоть сейчас.
– Мама.
– Что, Даша? Что? Я просто не понимаю! Ты отворачиваешься от любых предложений, кто бы за тобой не ухаживал. Выбираешь своего этого ужасного…. Сашу?
– Сережу.
– Сережу. А потом вот такое? Ты должна поговорить с ним.
– Поговорить? – Тут уже моя очередь разворачиваться и вскидывать руки в небо. – Мама, мы не можем с ним поговорить. Все кончено. Это была какая-то чудовищная глупость, наваждение. Я не могу…
– Все кончено? И поэтому он тут чуть монитор не перевернул, когда тебя увидел. А на осмотре он словно мимо меня смотрел, теперь я хоть понимаю почему.
– И что я сделаю?
– Я не знаю! Переспи с ним еще раз. Он – лучший хирург в Париже. В Европе! Он должен улыбаться и щебетать от счастья, когда он будет надевать на меня маску с наркозом. Ты понимаешь, что ты натворила?