Я очнулся от холода и рычания: случайная собака давилась слюной и ненавистью, подпрыгивая совсем близко; я приподнялся, и она сразу отскочила: уже издали она стала лаять и огрызаться, но не до того было мне теперь: я ощупывал голову, грудь и спину, в наибольшей степени пострадавшие при избиении. Не так долго, судя по всему, я провалялся на холодной земле: серьёзного недомогания я не чувствовал и даже не получил насморка; мерзавцы давно закончили работу и растворились в темноте: их задачей – скорее всего – было просто напугать меня, не причинив особого ущерба. Иначе – без сомнения – они могли и покалечить и даже убить. Я сразу вспомнил о предостережениях наиболее могущественного противника: они начали воплощаться в реальность, и недавнее расслабление выглядело глупостью и наивностью: какими-то путями он проследил-таки за мной и подтвердил серьёзность угрозы. Шутки отошли в сторону, и следовало позаботиться о безопасности: я собирался и дальше жить в городе и заниматься любимой работой, что требовало соблюдения некоторых условий: влияние недругов могло перекрыть многие возможности, и даже за нынешнюю должность возникали опасения и тревоги. Подобрав сумку я двинулся к дому; прежде всего требовалось определить точный размер потерь и заручиться поддержкой главного редактора: только он смог бы оказать мне посильную помощь. Поднявшись на лифте я открыл дверь в квартиру; сразу затрезвонил телефон. Ещё не окончательно я пришёл в себя, чтобы оценивать обстановку адекватно: я просто подошёл и снял трубку, и сквозь муть, боль и вязкий сумрак разобрал мерзкий хохот: он то затухал и опадал, то приближался и разбухал, и наконец резко прервался. – «Тебе всё ясно?» – Я узнал интонацию и голос: маски были сброшены, и война – ранее подпольная и невидимая – объявлялась уже официально и открыто: ещё одно предупреждение делалось могущественным и грозным противником, и нельзя больше было игнорировать столь заметной угрозы и опасности: в следующий раз я вряд ли мог отделаться синяками и ссадинами.
Противник уже бросил трубку, и я сделал то же; требовалось привести себя в порядок, изучив и обезопасив повреждения и ушибы. Я разделся и зашёл в ванную, осматривая и ощупывая себя со всех сторон. На затылке горел приличный синяк, мелкими ссадинами были усыпаны грудь, спина и ноги – в особенности выше колена – и наибольшую тревогу вызывал кровоподтёк, обнаруженный в нижней части спины. Там горел след завершающего удара, и именно он мог иметь наихудшие последствия: при нажатии боль отдавалась в глубине тела, и могли быть задеты и внутренние органы.