Я освоился первым: подбежав к двери, я приподнял собачку замка: гость не ожидал подобного, он вломился и по инерции сделал несколько шагов внутрь, не заметив меня, и уже боковым зрением я увидел сжавшуюся и испуганную хозяйку, поставившую перед собой стул: скорее всего для защиты. Гость же совершенно не стеснялся: уже обернувшись, я смотрел, как он кроет её грязными матерными словами, но, похоже, она привыкла к такому, и опасалась она не слов, а самого гостя. Мужичонка выглядел лет на десять моложе, и преимущество в силе было явно на его стороне: он двигался быстрее, и если бы не моё присутствие и движение, которое я сделал, собираясь забрать сумку, то хозяйке могло достаться намного сильнее. – «Ах ты, вот ты где спрятался…» – Он заметил меня. – «Тихо, тихо, я пришёл по делу, а теперь ухожу.» – «По делу?! Знаю я ваши дела. А ты, потаскуха такая…» – Он раскатывался дальше, обращаясь снова к хозяйке и не стесняясь в выборе слов и определений, а я осторожно и незаметно для него подобрал сумку; теперь он выглядел потише, первый натиск уже прошёл, зато из воплей и криков можно стало кое-что понять: мужичонка оказался официальным сожителем Ирины Ивановны, которая вела себя при нём достаточно свободно и раскованно, и после короткого перечисления её любовных похождений можно было сделать вывод, что я очень легко отделался. – «Извините, я пойду.» – Я не стал прислушиваться к тому, что кричал дальше расходившийся гость, и закрыл за собой дверь. Непонятно как я спустился и выбрался из дома: было жуткое настроение и усталость, как будто я таскал мешки с цементом, и запах бормотухи пропитал всё вокруг и долго не выветривался, когда я шёл по дороге к станции, и единственным, что давало мне силы и надежду, был новый адрес, который я смог выцарапать у слишком любвеобильной и благожелательной хозяйки: с его помощью я надеялся получить информацию такой глубины и достоверности, какую не смогли бы обеспечить десяток завучей и других узких специалистов по жизни и творчеству моего героя и кумира.
На этом мои дела не закончились: сразу после возвращения домой я сделал попытку определить корни и источники грозящей мне опасности. Если виновато было издательство, то угроза исходила от А., чьё имя не нуждалось в представлении, и в таком случае требовалось продолжать поиски возможного союзника, могущего принять мою работу для печати. Я дозвонился сразу, всё та же секретарша сидела у телефона на другом конце и пыталась понять, что же мне от неё надо. Немного завуалированно я прощупывал почву и её отношение ко мне, но никаких изменений по сравнению с позавчерашним днём мне обнаружить не удалось, и, видимо, никаких новых инструкций по поводу обращения со мной она не получала. Это казалось добрым знаком и – судя по всем – издательство и зам генерального не были замешаны и виноваты в позднем звонке с угрозами. Надо думать, неприятности шли от завуча из школы, не захотевшей упустить из вида такой случай, и наверняка её сильно подогрел скандал, случившийся перед моим бегством. Вполне возможно, что мотивы мести могли возникнуть и у членов комиссии, особенно если у мужчины с усиками не получилось то, на что он так надеялся, и совместные усилия могли помочь им выйти в конце концов на мою газету, и тогда уже дело зависело от реального влияния и власти, которыми обладали новые враги. Судя по всему, им удалось поговорить с моим главным редактором, ведь откуда ещё они знали, что я собираюсь делать книгу: остальные варианты были проверены, или слишком уж невероятным совпадением стала бы утечка по другому каналу. На следующее утро я собирался заглянуть в другое издательство, сейчас же я решил попробовать телефон друга Р., полученный утром: если бы удалось договориться о встрече во второй половине дня, то день можно было бы считать не потерянным напрасно.