Так вот кем был тот странный человек, пристававший ко мне у борделя! А я было приняла его за священника… Выпили ли мятный ликер в заведении мадам Жанны?
– А…
– Погодите, дайте доскажу, – Томпкинс вошел в раж, и не стоило его перебивать. – Сэр Персиваль сообразил, на кого вышел, но не мог придумать, где найти доказательства причастности Фрэзера ко всем тем делишкам, которые он проворачивал. Контрабанда – это одно, бунтарская писанина – другое, а вот то, что малый был якобитом, отбывавшим наказание, – это совсем другая песня! Если бы повезло привлечь его к ответственности, судебный процесс над ним был бы крайне поучителен и полезен для сэра Персиваля Тернера.
Теперь ясно, что задумал хитрый лис Тернер: убить таможенника и обвинить в этом преступлении Джейми – лучше нельзя было выдумать! Во-первых, само по себе убийство служителя короны, да еще исполняющего обязанности по поимке контрабандистов, карается смертной казнью. А во-вторых, против Джейми можно очень легко настроить общественное мнение: шутка ли, помилованный бунтовщик не раскаялся и продолжает свою гнусную деятельность! Контрабандист еще мог вызвать симпатию, но не бессердечный убийца.
– Сэр Персиваль – тот еще сукин сын… – констатировала я.
«Человек с косичкой» согласился со мной.
– Вы правы, миссис Фрэзер. Я того же мнения.
– Но убитый получил по заслугам, не так ли?
Томпкинс махнул рукой, и из чашки пролился бренди. Он плохо ориентировался в пространстве и не рассчитал силы.
– И здесь вы правы, мэм! Том Оуки вполне заслужил петли! Мы все были рады этому висельнику и прежде всего сэр Персиваль. Чертям будет чем заняться в аду, уж поверьте.
– Не сомневаюсь.
Повязка была готова, я завязала ее. Пора было возвращаться в лазарет.
– Вы бы попросили, чтобы кто-нибудь помог вам. Сами до гамака не дойдете, – добавила я, видя, что содержимое бутылки опорожнилось. – Ногу сейчас беспокоить нельзя, пока рана не заживет, поэтому предупредите начальство. Если не поверят, пришлите ко мне – я скажу, что наложила вам швы.
– Спасибо, мэм. Я очень, очень благодарен вам, – пролепетал Томпкинс заплетающимся языком.
Он встал было на ноги, но они не послушались, тогда я схватила его и потащила к выходу. Моряк упирался изо всех сил и бодро обещал:
– Ну что вы, миссис Фрэзер! Гарри Томпкинс сам дойдет, уж поверьте моему слову. – Он шатался, но ни в какую не хотел покидать мою каюту. – Со мной все было в порядке, и так будет впредь, – подмигнул моряк с косичкой, восставший из пепла печатной мастерской.
Красный нос и карий глаз отчего-то заставили меня задать ему, может быть, не совсем уместный вопрос: