Свидетелей, как водится, было двое – Мерфи и Мейтленд. Первый из них вымыл руки, а второй – голову, но все равно они уступали Джейми по внушительности и элегантности. Фергюс и Марсали просили быть свидетелями меня и Штерна, но, как бы нам ни хотелось, мы – еврей и ведьма (а для Лаогеры я была таковой) – не могли пойти на это.
– Я просил девчонку, чтобы известила мать о замужестве, но она черкнула ровно две строчки: вышла замуж, домой не жди, – жаловался Джейми, пока мы наблюдали за подготовкой к церемонии.
Да, Лаогера не обрадуется, когда узнает, что Марсали все-таки выскочила за этого пройдоху, бывшего карманника, безрукого калеку вдвое старше дочери.
Всякая шотландская мать желала бы, чтобы обряд прошел в церкви, а отпраздновали бы его в кругу семьи, дома, а не на пустынном ночном пляже Вест-Индии. Брачный обряд совершал опальный крамольник отец Фогден, которому вот-вот грозило лишение сана за его проделки, а празднование производилось тут же, на пляже, и в нем приняли участие двадцать пять человек команды, десять французских лошадей, отара овец, пришедшая за священником, и Людо, веселивший публику до упаду своими попытками совокупления с деревянной ногой Мерфи. Еще большее огорчение могла принести только я, тоже участвовавшая в церемонии.
Мы изготовили шесты, воткнули их в песок и приделали к ним факелы, бросавшие яркие красно-оранжевые отблески на сырой песок и подчеркивавшие тьму ночи. Думаю, что очень многие пары желали бы провести обряд венчания под карибскими звездами впечатляющих размеров.
Лоренц Штерн поистине постарался на совесть, приведя отца Фогдена. Не знаю, чем и как он умаслил священника, какие струны задел в его душе, но отец, едва держась на ногах, преодолел холм и стоял рядом с нами. Глаза яснели во тьме, но все остальное в буквальном смысле утопало во мраке. Из трясшихся рук только чудом не выпадал требник.
Джейми при виде такого служителя церкви хотел было сказать все, что думает, но удержался, наградив отца только каким-то крепким словцом на гэльском, которое все равно никто не понял. Священник распространял вокруг себя запах сангрии, но еще не падал, а, напротив, – стоял между факелами и теребил страницу, пытаясь перелистнуть ее непослушными пальцами. Страница не поддавалась, и тогда Фогден выронил ее.
Хмыкнув, рыгнув и широко улыбнувшись, он начал говорить:
– Возлюбленные чада Господни…
Не все моряки поняли, что нужно слушать начавшуюся церемонию, и еще долго переминались с ногу на ногу и перебрасывались словечками. Тогда одни принялись шикать на других и пихать их локтями, из-за чего возникла неразбериха.