– Я думала над этим, – сказала я, жуя булочку. – Лоренц утверждает, что на Эспаньоле много свободных чернокожих, живущих с земли, собственным трудом. Креолы и полукровки. Полагаю, что и на Ямайке…
Не согласный со мной Джейми взял булочку.
– Не думаю. Здесь другое. Чернокожие могут жить своим трудом, я не спорю – все могут жить своим трудом. Если умеют. Ловить рыбу, шить одежду, ходить за животными – это все те навыки, необходимые в хозяйстве, не мне тебе рассказывать. Темерер не умеет ничего: он рубил сахарный тростник и отрубил себе руку. Чтобы он мог жить на свободе, ему нужна жена. А пока он будет ее искать, его сто раз сцапают.
Я отложила еду и взялась за бумаги, в который раз перечитывая то, что мне было известно и так: мне принадлежит человек, и я могу им распоряжаться как пожелаю. Гадкое явление работорговли теперь легло своим постыдным клеймом и на меня. С другой стороны, я могла устроить судьбу Темерера лучше, чем кто-либо из работорговцев, а это вселяло веру в свои силы.
Его привезли из Гвинеи пять лет назад, и было ясно, что вернуть его домой не представляется возможным, как бы мне того ни хотелось. Даже если бы мы смогли уговорить кого-нибудь отправиться в Африку – полнейшее безумие, особенно если учесть то, мы что ищем Эуона, – вряд ли бы Темерер остался на свободе: скорее всего, его бы вновь сделали рабом, если не на корабле, то в первом же порту.
Лоренц сообщил, что соплеменники посчитали бы вернувшегося опасным духом, и ему бы всю жизнь пришлось скрываться в джунглях, потому что увечье нельзя никак спрятать, а по нему работорговцы и односельчане безошибочно узнали бы Темерера.
– А если мы продадим его, а, англичаночка? – предложил Джейми. – Например, найдем хорошего человека, в котором будем уверены.
– Нет, – отрезала я. – Я не думаю, что следует продать его: новые хозяева могут быть с ним так же жестоки, как и прежние, а то и вовсе продадут. И маховик закрутится снова.
Я провела рукой по лбу и потерла между бровей, чтобы прогнать головную боль.
Джейми заерзал на стуле. Он нуждался в отдыхе, поскольку весь день проторчал в трюме, описывая количество гуано, а здесь я со своими капризами.
– Согласен. Да только если мы пустим его просто так, на все четыре, и дадим деньги, сомневаюсь, что он сможет ими воспользоваться и не даст себя ограбить. Сам он умрет с голоду.
– Да.
Ох, если бы вовсе не встречаться никогда с Темерером! Не было бы того постыдного поступка работорговца, и тогда… И что тогда? Тогда бы я не имела возможности облегчить хоть чью-то участь. Мои мучения в сравнении с их мучениями – ничто.