Чуть ниже плеча у него был срезан лоскут кожи. Именно срезан, то есть повреждение носило рукотворный характер. Кожа была совсем розовой, а это значило, что ранение свежее, недавнее. В кубрике было темно, и я не сразу сообразила, что бы это могло быть, а сообразив, охнула.
«Отказаться от рабских имен», – приблизительно так говорил Джо о своем сыне. Леонард Эбернети переименовал себя, не желая называться европейским именем.
Кусок кожи, срезанный Измаилом, содержал клеймо, которое нельзя было иначе вывести. Клейма же информировали, кто является хозяином того или иного раба. Негр избавился от клейма, чтобы его не вернули прежним хозяевам, по-видимому, нещадно его бившим.
Удивительное совпадение – Измаил. Неужели это был безвестный дед сына Джо? Сам пленник не отождествлял себя с этим именем («Они звать моя Измаил»), но не стал называть своего настоящего, племенного имени.
Имя Измаил слишком походило на имя, выдуманное фантазией работорговца. Но каким же было настоящее имя пленника? Ленни мог проследить родословную вплоть до этого колена, я не отрицала такой возможности. И тогда, подобно своему далекому предку, он отказался от постыдных имен, данных рабам господами и взял себе прозвище как символическое родовое имя. Но…
Потолок каюты ограничивал безбрежный полет моей мысли. Эбернети и Измаил. Следовало кое-что проверить.
Фергюс продолжал стоять, подпирая стену, но он заметил мой тайный знак и подошел ко мне, готовый выполнить любое мое желание.
– Я хочу выйти на воздух. Выведешь меня?
Джейми, говоривший об оснащении «Брухи» и составе ее экипажа, бросил на меня озабоченный взгляд, но я улыбкой показала ему, что все в порядке.
– Куда дели бумаги на барбадосских рабов? И где Тенерер?
Бумаги оказались у Фергюса за пазухой.
– Вот документы. Раб, наверное, в кубрике. А что угодно миледи?
Листы за короткое время пребывания на «Артемиде» успели набрать грязи, сделавшись еще более склизкими и неприятными на ощупь. Впрочем, может быть, это работало мое воображение.
– Вот! – Я нашла лист, который читал Джейми. – Эбернети! Эти рабовладельцы выжигали клейма в виде геральдической лилии на левом плече своих рабов. Фергюс, тебе знаком этот знак? Ты видел его где-нибудь ранее?
Парень не понимал.
– Хорошо, идем, я покажу тебе, – я потащила его в кубрик.
Цветок над литерой «А», три дюйма в длину и три в ширину, выжженный на пару дюймов ниже плеча. Тенерер и Измаил имели одинаковые клейма, только последний избавился от своего, не желая принадлежать Эбернети. Самым удивительным было то, что цветок не был в строгом смысле геральдической лилией: это была эмблема Карла Стюарта и якобитов – роза с шестнадцатью лепестками. Вот это да! Здесь, на Ямайке, так далеко от Шотландии, кто-то из патриотов решил проявить преданность делу молодости и, движимый благими намерениями, совершить подлог, выдав свой герб за геральдическую лилию.