– А экспертиза – это как следствие коронера?
– Можно считать, что так. Мы сделали все по плану. Но… Мы договорились, что я введу ему препарат и уйду. Я не смогла.
Моя левая рука превратилась в руку старого рыбака Грэма Мензиса, узловатая ручища с набухшей веной посередине.
– Игла вошла сюда… – Я указала место, где вена пересекает лучевую кость. – Но поршень я не могла нажать. Я понимала, что совершаю убийство человека. И тогда он положил ладонь поверх моей и надавил… Ему хватило храбрости уйти.
Рассказывая, я смотрела в одну точку, ничего не видя перед собой, но необходимость стряхнуть воспоминание заставила меня взглянуть на Джейми.
– Я держала его все время. Чувствовала, как замедляется и останавливается пульс. А когда он остановился, вошла медсестра.
Одна из самых молоденьких и впечатлительных девушек, она поняла, что здесь что-то не так, что врач сидит над покойником и ничего не делает. И что рядом лежит шприц из-под морфия.
– Конечно, она рассказала руководству.
– Я так и знал.
– Но я взяла себя в руки и сожгла шприц. У них не было доказательств против меня. Дело замяли – не было оснований продолжать, слов свидетельницы слишком мало, чтобы судить. А через неделю меня повысили. Я должна была стать заведующей отделением, важной шишкой, сидящей у себя в кабинете на шестом этаже и в глаза не видящей пациентов.
Я поморщилась и принялась растирать запястье.
– Они боялись, что я поубиваю всех.
Джейми накрыл мою руку своей.
– Англичаночка, когда это случилось?
– Перед нашей с Бри поездкой в Шотландию. Меня надолго отпустили, будто бы я перетрудилась, вот мы и поехали.
В моем голосе звучала злая ирония.
– Понятно.
Лихорадка все еще продолжалась, но рука Джейми была теплой.
– Хорошо, а если бы ты осталась работать? Ты бы приехала… ко мне?
– Сказать по правде, я не знаю. В Шотландии я и Бри встретили Роджера Уэйкфилда, он помог нам найти тебя. Погоди-ка… Грэм просил съездить в Шотландию! Передать привет Абердину, родным местам. Но туда я так и не доехала.
– Побываем. Хоть там и не на что смотреть. Побываем, когда вернемся с мальчишкой.
Не только я, но и Джейми почувствовал духоту. Он встал приоткрыть кормовое окно, когда я, рассматривая его затылок, внезапно спросила:
– Чего ты хочешь?
Обернувшись, он ответствовал:
– Апельсина можно бы. В столе же должен лежать, да?
Джейми полез в стол, где в ящике стояла чаша с апельсинами, выделявшимися своим цветом на белом фоне документов и писем.
– Будешь?
– Можно, – я не спрятала улыбки. – А вообще я спрашивала о более глобальных вещах, о твоих жизненных целях. Чем ты хочешь заниматься, когда мы вернемся с Эуоном?