Я села в кресле и положила мокрое полотенце на колени. Грей сидел за письменным столом и смотрел на меня в упор.
– Сообщения бывают разными, бывают и не пустячные. – Я провела рукой по волосам, пытаясь представить, что осталось от прически. – Понимаете меня?
Руки, сложенные под подбородком, дрогнули, и Грей зашевелился, доставая мой белый шелковый веер с вышитыми на нем фиалками, который я обронила в коридоре, из ящика стола.
– Это ваша вещица? Она лежала в коридоре. – Он бросил на меня оценивающий взгляд. – Я не боролся с тифом, но, признаться, струхнул, когда увидел вас сегодня. Хотя и удержался на ногах, как видите.
– Уже хорошо, – процедила я.
Мне казалось, что я съела лягушку и теперь она барахтается у меня в животе, не могущая ни выбраться наружу, ни пройти по направлению к прямой кишке. Это ощущение не исчезало, и я выпалила то, что волновало меня более всего:
– Джейми женат, разве он не говорил вам?
Грей быстро отвел глаза, в которых отразилась глубоко затаенная боль, а затем опустил их, рассматривая свои красивые руки, перебиравшие мелкие предметы на столе.
– Говорил… Он намекнул, что вы умерли. Я знал, что он женат.
В его руках оказалось пресс-папье из серебра. Полированная поверхность и сапфир, вделанный в эту дорогую вещицу, отражали свет свечи.
– Он не говорил обо мне? – опуская голову еще ниже, спросил губернатор.
Вопрос вызвал во мне сочувствие и к самому Грею, и к тому положению, в котором он оказался. Его было жаль, но я понимала, что мне было бы больно слышать такие упоминания.
– Говорил. Говорил, что у него есть такой друг.
Грей с надеждой посмотрел на меня.
– Это правда?
– Да… Я… Вы должны узнать все. Мы думали, что второй из нас погиб. Война разлучила нас на годы. Я нашла его только сейчас спустя… Боже, неужели я приехала сюда четыре месяца назад?
Я задрожала, думая о том, что живу в восемнадцатом веке слишком многими жизнями для одного человека. Слова «А. Малкольм, печатник», украшавшие табличку в эдинбургской печатне, я прочла – подумать только! – всего четыре месяца назад.
– Я понимаю… – протянул Джон Грей. – Вас разлучил Каллоден… Господи, так вы не видели его двадцать лет?! – Теперь он был близок к обмороку. – А четыре месяца? Но…
Он задал бы еще несколько несвязных вопросов, но тряхнул головой и с интересом спросил:
– Вы знаете что-нибудь об Уилли?
– Кто это? – недоумевала я.
Грей снова влез в один из ящиков и выудил оттуда что-то маленькое, затем придвинул предмет ко мне, побуждая встать.
Он протянул мне портрет ребенка девяти-десяти лет, обрамленный рамкой темного дерева. Испугавшись, я, как во сне, протянула руку и взяла вещь.