– А ведь был-таки еще один повод. Самый главный.
– Повод? – глупо переспросила я.
– Почему я на тебе женился.
– Какой же это повод?
Я не представляла, что я услышу. Может, дальнейшее раскрытие сложных семейных дел и отношений. Но то, что он сказал, меня просто сразило.
– Я хотел тебя. – Он повернулся лицом ко мне. – Больше, чем чего бы то ни было за всю мою жизнь, – добавил он тихо.
Я молча уставилась на него. Чего-чего, а этого я никак не ожидала. Он негромко продолжал:
– Когда я спросил отца, как мне узнать, та ли это женщина, он ответил, что придет час – и у меня не будет сомнений. Их и не было. Когда я очнулся в темноте под деревом на дороге в Леох, а ты сидела у меня на груди и проклинала меня за то, что я истекаю кровью, я сказал себе: «Джейми Фрэзер, хоть ты и не знаешь, как выглядит эта женщина, хоть весит она как добрый конь, но это и есть она самая».
Я подалась к нему, но он отступил и заговорил очень быстро:
– Я сказал себе: «Она починила тебя дважды за несколько часов, а жизнь среди Маккензи такая, что хорошо бы жениться на женщине, которая может унять кровь из раны и поставить на место сломанные кости». И еще я сказал себе: «Если тебе, Джейми, парень, так приятно ее прикосновение к твоей ключице, вообрази, насколько приятнее будет, если она запустит руки пониже».
Он увернулся и отскочил за кресло.
– Я, конечное дело, подумал и о том, что, может, это результат четырехмесячной жизни в монастыре, без благодатного женского общества, но потом эта совместная поездка сквозь тьму… – Он театрально вздохнул и ловко высвободил свой рукав из моих пальцев. – И этот прелестно широкий зад, сжатый моими бедрами… – Он уклонился от удара, направленного ему в левое ухо, и отгородился от меня низеньким столиком. – И тяжелая, как камень, голова у меня на груди… – Небольшое металлическое украшение отскочило от его собственной головы и со звоном упало на пол. – Я сказал себе…
Он так хохотал, что вынужден был то и дело прерывать свою речь, чтобы набрать воздуха в легкие.
– Джейми… сказал я… она же англичанка… язык у нее что змеиное жало… задница ничего… ну а если у нее не лицо, а овечья морда?
Я таки повалила его на пол – от грохота содрогнулся дом – и встала ему обеими коленками на живот.
– Ты хочешь сказать, что женился на мне по любви?
С трудом дыша, он поднял брови.
– Разве я… только что… не сказал об этом?
Облапив меня одной рукой за плечи, он засунул другую мне под юбку и несколько раз немилосердно ущипнул за ту самую часть тела, которую так восхвалял.
В это время в комнату вошла за своей рабочей корзинкой Дженни и вперила в своего брата изумленный взор.