Нарви зажёг горелку, накапал в пробирки с собранными образцами какую-то ярко-синюю жидкость из плотно закупоренного бутылька и сейчас сосредоточенно нагревал пробирки на слабом огне.
- Ну, вообще-то не всегда, - озадаченно припомнил я. - Я как-то не особо обращал внимание, но вот ты сейчас спросил, и я вспомнил, что иногда огонь бывает зеленоватым. А что, это важно?
- Зеленоватым... - задумчиво произнёс Нарви, поднеся нагретые пробирки поближе к глазам. - Сходится. Сейчас всё и узнаем...
- Да что узнаем?! - уже не на шутку обеспокоился я. - Что сходится? Нарви, что-то ты темнишь! В чём дело? Колись, давай!
- Угу, сейчас, последний штрих... - гном достал из саквояжа очередной бутылёк, и осторожно, по одной капле, добавил в нагретые пробирки маслянистую жидкость, на этот раз чёрного цвета.
- Я так и думал... - прошептал Нарви, повернувшись ко мне с потрясённым видом, и держа в руках пробирки, которые вдруг засияли ярким, зелёным огнём.
- Да что?! Что думал-то?! - уже не выдержав, заорал я на гнома. Но Нарви, казалось, меня не слышит. Он стоял, прижав горящие зелёным пламенем пробирки к груди, а на лице его сияла блаженная улыбка.
- Мы спасены... Теперь они вернутся, и всё будет, как прежде... - бормотал Нарви, не обращая на меня ни малейшего внимания. Я помахал рукой перед лицом гнома, но он никак не отреагировал. Да что ж такое-то?! Я нагнулся к уху гнома, почти потерявшемся в его спутанной, чёрной гриве, и гаркнул изо всех сил:
- На-а-р-ви-и-и!!!
О, сработало! Гном отлетел от меня, сметённый звуковой волной, и ошалело затряс головой. Ага, кажись, приходит в себя.
- Так что ты там узнал? И чего это рожа у тебя такая довольная, а? - подозрительно присматриваясь к гному, спросил я.
- Мы ждали этого тысячу лет. И вот, наконец, это свершилось! Это чудо! Боги услышали наши молитвы! - глядя сквозь меня, понёс какой-то бред Нарви.
- Нарви, очнись ты уже наконец! - вконец разозлился я. - Что за околесицу ты несешь?
И тут Нарви отколол номер. Он медленно опустился на колени, и запел какую-то песню на гномьем языке. Из его глаз градом катились слёзы, что в сочетании с улыбкой, так и не сошедшей с его лица, выглядело абсолютно дико. Он что, умом двинулся?
- Нарви, ты чего творишь? Поднимись сейчас-же! Не люблю я этого! - заметался я. Только спятившего гнома на мою голову не хватало!
Но он продолжал петь. Кстати, неплохая мелодия, надо бы запомнить. Ладно, делать нечего. По ноль-три тут не позвонишь, и скорую не вызовешь. Подождём, пока допоёт. Я выбрал участок подоконника почище, сел, и стал ждать окончания нежданного концерта.