Тряхнув головой, скинула частички инея и снежинки с волос, не все, но хоть что-то, и снова вопросительно посмотрела на ректора. Мне в целом было интересно, как он прокомментирует отказ от своего издевательского "любовь моя" и переход на покровительственное "девочка моя".
Я просто не ожидала… не могла ожидать… я даже предположить не могла, что сейчас услышу.
— Риаллин, — лорд Гаэр-аш посмотрел в мои глаза прямо и сурово, — я, наверное, всегда буду любить тебя. Ты еще очень маленькая и не в силах осознать, что такое настоящее чувство — изматывающее, изнуряющее, ломающее изнутри, рвущее на части все мировоззрение, устои, моральные принципы… Мне искренне хочется верить, что когда-нибудь, ты сумеешь полюбить Норта столь же сильно… А впрочем нет, ни к чему тебе такие чувства.
Он умолк, глядя куда-то поверх моей головы. А затем, так и не взглянув на меня, продолжил:
— Для тебя, вероятно, тот факт, что я принудил подписать документы об опекунстве, был актом величайшей подлости. Должен признать, для меня тоже. Я крайне подло поступил по отношению к себе. К своей пробудившейся огненной сути.
Тяжелый вздох и ожесточенное:
— Понимаешь, одно дело добиваться взаимности от девушки, которую до безумия любишь, и совсем другое от ребенка, чьим опекуном являешься.
Лорд Гаэр-аш снова замолчал. Было видно, что ему каждое слово дается с неимоверным трудом, и он в принципе не желает об этом говорить, и…
— Я твой опекун, — четко проговаривая каждый звук, произнес ректор. — Я отвечаю за твою жизнь, твою безопасность, твое право быть счастливой и добиваться поставленных тобой целей.
И вновь молчание, чтобы завершить все последней фразой:
— И ты напрасно опасалась, Риаллин, я никогда не уподоблюсь твоему отчиму. Надеюсь, я был услышан и понят.
Ректор замолчал, я опустила руку с остывшей булочкой, растерянно оглядела сад, сказочно прекрасные выбеленные инеем деревья, укрытые снежным покрывалом траву и тропинки, запрокинув голову, взглянула в серое небо, с которого продолжали падать пушистые снежинки… Я не знала, что сказать. Не знала, как отреагировать. Этот человек… уже практически и не человек, с одной стороны пугал, с другой всегда приходил на помощь, всегда оберегал… Откровенно говоря, я была бы счастлива, если бы у Гаэр-аша не было бы ко мне чувств. И вот если бы их не было, тогда ректор вправду стал бы для меня самым лучшим опекуном… самым лучшим после дяди Тадора.
— О чем ты думаешь? — неожиданно напряженно спросил ректор.
— О том, что я была бы рада, если бы у вас не было ко мне никаких чувств.