Дернув головой, сбросила снежинки с ресниц, отщипнула еще кусочек булочки, отправила в рот и жуя, огляделась. Ректор, заложив руки за спину, стоял рядом со мной, и тоже разглядывал городскую площадь, только в отличие от моего нескрываемого и чистого любопытства, в его взгляде читалась какая-то затаенная грусть, словно он помнил эти места чуточку другими и скучал по тем давним временам своей, как оказалось бурной, молодости. Шагах в трех от нас высились два телохранителя. Правда, зачем они одному из сильнейших человеческих некромантов лично я понятия не имею.
— Булочку? — предложила я изрядно покоцанную сдобу.
У меня были перчатки с обрезанными пальчиками, так что отрывать кусочки теплого пьяняще ароматного изделия было удобно, ректор же надел элегантно кожаные, с которыми такое проделывать было не так весело, но отказываться на этот раз, в отличие от трех предыдущих, с момента как купил мне всего одну, зато самую большую булочку, не стал. Аккуратно отщипнул кусочек, закинул в рот, пожевал, полуприкрыв глаза, и задумчиво заметил:
— Толики и чуточки ощущаются, даже должен признать нечто-неуловимое определил, а привкус не очень. Зря ты домашние не попробовала.
— Издеваетесь, да? — сходу догадалась я.
— Чуточку, — не стал отрицать Гаэр-аш.
Улыбнувшись, продолжила есть, и прожевав очередной кусочек, заметила:
— Улицы пустеют.
— Возвращаемся?
— Не хочется, если честно, — почему-то решила быть честной я.
Гаэр-аш кивнул, не став возражать, и неторопливо двинулся по площади, по направлению к городскому саду, я засеменила рядом, не удержавшись от вопроса:
— А почему вы решили со мной пойти? Можно было меня с телохранителем отправить.
— Нельзя, — глядя на приближающийся сад с заснеженными и потому сказочно прекрасными деревьями, словно застывшими во времени, ответил лорд Гаэр-аш. — Слишком много у тебя, девочка моя, врагов. Начиная от бывшего опекуна, имевшего сегодня наглость и глупость предпринять попытку твоего похищения, до неведомой мрази, пытавшейся не далее как вчера, прервать твое существование в этом мире.
Я не стала спорить с очевидным, но кое-что меня крайне заинтересовала:
— "Девочка моя"? — переспросила, улыбаясь и отщипывая очередной кусочек от стремительно остывающей булочки.
Гаэр-аш промолчал. Он молчал пока мы шли к саду, молчал когда пройдя сквозь арку мы вошли в городской парк, молча свернул на нехоженную тропинку, и сминая снег каждым своим решительным шагом, направился в глубь сада. Мне не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ним, а так как снег был достаточно глубоким, я шла практически по следам ректора, и когда он резко остановился, чуть не врезалась в него же. Остановилась, отошла на шаг, заинтересованно проследила за тем, как Гаэр-аш развернулся, задев ветку одного из деревьев и иней посыпался на нас, словно отрезая от всего остального мира.