— Уже уходишь? — окликнул её Марк, оперевшись о стену в коридоре.
— А, это ты — «подушка», — улыбнулась она, — Пойду я, пожалуй… Не хочу вас больше напрягать своим присутствием, — она посмотрела на него с благодарностью, — Спасибо вам. Спасибо, — подойдя к самой двери она обернулась, — И ты не остановишь меня? Не попросишь остаться? — а внутри всё кричало «Останови меня! Спаси меня!», — Не бойся, я ни чего у вас не украла.
— Да, мне как-то фиолетово, знаешь ли, — пожал плечами парень, — Украла или нет — это будет на твоей совести.
— Тогда, пока, — произнесла она бесцветным голосом.
Внезапно, он резко дернул её за руку — от этого движения рукав её кофты сполз, и он увидел на локтевом сгибе следы от инъекций:
— Ты, что, совсем дура?! — он рванул её руку на себя, и вот уже девушка оказалась в его объятиях, — Сколько тебе лет? Тебе же ещё нет и шестнадцати, — на каком-то интуитивном уровне, он смог «прочесть» её боль, испытав подобное в своей жизни.
— А тебе какое до меня дело? — Мей с вызовом посмотрела на него, — Ты мне кто — отец, что ли? Мне с головой хватило твоего приятеля с его придирками и нравоучениями, — она попыталась вырваться из его рук, и заметила шрамы на его запястьях, — А сам-то!
— А ты думала — я тут весь такой, в шоколаде?! Если заглянуть ко мне в душу, то там можно увидеть такие же шрамы. Я тебе — никто, ты права, но, возможно, я могу понять тебя как ни кто другой, — он порывисто привлёк её к себе и крепко обнял, — Ты не должна продолжать губить себя, торговать своей красотой и подрывать своё здоровье. Ты же ещё почти ничего не видела в этой жизни. Я прошел через всё это, но, благодаря этим людям, я смог начать жить заново.
— Ты? — она несколько раз всхлипнула и подняла голову, — Неужели ты?…
— Ну, вот — теперь об этом знаешь только ты. Даже с ними я не говорил об этом…Об этой стороне моей жизни мне сейчас противно и неприятно вспоминать — они знают только, что жизнь моя была безрадостной, но, об этих её подробностях я не могу говорить. Однако, если это заставит тебя задуматься о своей собственной судьбе, то я могу тебе рассказать, как это — быть изнасилованным в нежном детском возрасте или корчиться от ломки в вонючем подвале… — и снова накатила волна грязи и смрада, он снова ощутил всю мерзость и всю тошнотворность тех дней, точно он сам был комком напрягшихся нервов и сгустком грязи.
— Не продолжай… не надо… — девушка приложила палец к его губам, — Это же причиняет тебе боль…
— Это часть моего бытия. Мне от этого не уйти и не забыть, — тихо ответил он.