Одно только выбивалось из этой моей стройной теории. Ну, блин, не дураки явно, эти парни. Общаться с ними интересно, неплохо они эрудированны. Явно неплохо начитаны, иной раз я специально бросал фразы–вопросы, из книжной классики. Отвечали… Слишком они умны, чтоб быть просто кучкой придурков.
Я заметил, что мне стало скучновато общаться с коллегами, после этого всего. Так и хотелось иной раз сказать кому: «Не тупи!».
В этой же тесной компании, например, очень ценили тонкий, построенный на намеках юмор. А если и подкалывали друг друга, то не обидно. Отвечаю! Гадом буду! Ни разу, за эти три похода, я не видел и не слышал, чтобы кто–то прошелся по другому, например, углубляясь в недостатки внешности. Просто идиллия какая–то.
После этого я еле сдержался на работе, чтоб не начистить рожу Паше, плейбою нашему, богатенькому. Он подкалывал Аллу, нашу рабочую лошадку, статьи она сама писала редко, но печатала очень быстро.
Она была полненькой. Именно полненькой, а не шаром. Как раз, как мне и нравиться. Я почему–то предпочитал именно таких.
Алла у нас работает месяца четыре, поэтому я как–то упустил из виду знакомство с ней. К тому же я недавно со своей бывшей разбирался, та еще фифа…
Но я не об этом. Алла еле дождалась пока догорит сигарета, и чуть не бегом, пунцовая, рванула из курилки.
Я, бросив на бегу Паше: «Дятел!», рванул за ней.
Жаль, я не понял, с чего собственно начался этот обзывательный разговор, поздно подошел. Пока въезжал в суть проблемы, Алла покинула ринг.
Я догнал ее в коридоре. Девушка шла, пряча глаза полные слез.
— Ал, ты не слушай этого идиота, — сказал я. — Он у нас дурачок, штатный.
Девушка все равно молчала, но ход замедлила.
— Он ценит людей по внешности, — воодушевленный признаком внимания продолжил я. — К тому же стандарты красоты у него с телевизора скачанные. Ну что поделаешь, своих мозгов — то нет.
Сокрушенно развел руками. И понял! Я ж, только что процитировал слова Игоря, которые он сказал про принятые сейчас стандарты красоты.
Девушка подняла на меня взгляд.
— Он как павлин. Перья красивые, а голос мерзкий, — и опять слова Игоря! — А знаешь, ведь он счастлив–то, по настоящему, никогда не будет. Он сам ничего не добивался, и все время будет бояться, что может потерять, свое положение, свой статус.
Алла задумчиво покивала головой.
— Это нам приходиться биться. Не имея потрясающей внешности или богатеньких родителей нам приходиться всего добиваться самостоятельно. Зато хрен, что отберешь просто так.
— Ты, правда, так считаешь? — спросила она тихо.
— Ну конечно! — рассмеялся я. — Кстати, у меня вполне русский вкус, не внушенный с запада.