Рыжий развернулся, сгрёб меня в охапку и упёрся лбом в лоб.
Дыхание перехватило.
— Ты моя добыча, — произнёс он чётко, глядя в глаза. — Я тебя никому не отдам. Ничего не бойся и верь мне. Поняла?
Я кивнула, потом спохватилась и склонила голову к плечу. Он усмехнулся и потрепал меня по волосам.
Ноги почему‑то подгибались сильнее, чем после падения сквозь фальшивую скалу.
Долина оказалась больше, чем я подумала вначале. В отличие от убежища свободных, рельеф здесь был разнообразнее. Вдалеке виднелось несколько больших холмов и четыре узкие высокие скалы, напоминающие то ли башни, то ли сталагмиты — переростки. Одну широкую расщелину мы обошли по дуге, другую пересекли по каменному мосту. В ближайшем лесу преобладали знакомые уже деревья — великаны с пронзительно зелёной листвой, но попадались и заросли травы с розовыми соцветиями — метёлками. Смертоносная голубая «губка» нигде не мелькала — и то славно.
Когда мы вышли на дорогу, вымощенную светлым камнем, то мне стало жутковато. По обочинам время от времени попадались небольшие шары из материала, напоминающего красно — зелёный мрамор, испещрённые полустёртыми белыми значками. Шаги порождали гулкое эхо, притом что отражаться звуку вроде было не от чего.
Ни дать ни взять фильм ужасов, где компания глуповатых подростков крадётся, нервно перешучиваясь, в какой‑нибудь древний храм.
Я попросила остановиться ненадолго, уселась в любимую позу для концентрации потоков — со скрещёнными щиколотками — и развернула широкий, на сорок шагов, эмпатический купол второй ступени, как можно более рассеянный и незаметный.
«Ожидай худшего». Если первые два правила дяди Эрнана иногда бесполезны, то это подходит всегда.
Вскоре полоса из светлого камня упёрлась в подножье холма, высокого и пологого, со скошенной вершиной. Основание было, по самым грубым прикидкам, километра три в диаметре… Впрочем, с оценкой на глаз таких вот громадин у меня туговато. В конце дороги высилось дерево в три обхвата с густой кроной, сильно прижатое к склону. Нижняя ветвь, с человеческий корпус толщиной, росла от основания под острым углом. С неё свешивались жёсткие вьюны, покрытые мелкими белыми цветами. Тейт сглотнул, покрепче сжал мою руку, затем, упрямо склонив голову, отвёл в сторону эту естественную «занавеску» и шагнул в открывшуюся арку.
То, что я приняла за холм, оказалось кольцом высоких стен.
Внутреннее пространство было выложено тем же светлым камнем. В нагромождениях скальных обломков я не сразу опознала строения, но потом заметила двери — щели, занавешенные нитками бус и вьюнами… и почти сразу почувствовала присутствие других людей.