— Почему плохо? — радостно изумилась я. — Хорошо, очень хорошо.
— Что ж хорошего? Я не дворянка, и это быстро вскроется. Елизавета Павловна спросит у твоей подруги, с которой она дружна. Я обрадовалась еще больше.
— У Тамары? Пусть спросит. Она скажет ей все, что надо нам с тобой.
— Ты заставишь врать Тамару? — испугалась Жанна.
Ах, святая простота.
— Зачем же врать? Хотя, сколько себя помню, Тамара только этим и занимается, иначе не пошел бы в гору ее бизнес. Но в нашем деле все обстоит как нельзя лучше, потому что бабуля моя, обладая даром предвидения, распустила слух о своем дворянстве задолго до того, как это вошло в моду. Тамара, как и покойная бабуля, уверена, что в моем роду одни дворяне. Сама я такой уверенностью похвастаться не могу, но это и не важно.
Жанна задумалась. Я видела, как ей все это не по душе. Все больше и больше она запутывается в сетях вранья и измышлений. Теперь каждый ее шаг потребует тщательного анализа, ей придется постоянно играть. А как же она хотела? Вся жизнь — путы. Лично я в них чувствую себя как рыба в воде. Я представить себе не могу, что можно прожить больше часа, не солгав.
Согласна: ложь вредна для души. Но правда невероятно вредна для моего тела. Приходится выбирать, и очевиден выбор: без тела нет души. Во всяком случае, на этом свете.
— Жанна, прекрати хандрить, — строго сказала я. — У тебя нет для этого причин. Миша тебя любит, свекровь терпит, я помогаю. Ты должна быть счастлива и скоро будешь богата. Все умрут от зависти.
— Я как вспомню… — всхлипнула она.
— А ты не вспоминай, — прервала я ее. — Лучше возьми «Комет» и помой раковину. Ты забросила мое хозяйство, вот это горе. А как вспомню, что скоро со всем этим придется справляться одной, да еще Санька в придачу — повеситься хочется. Твой Миша женится на тебе уже хотя бы потому, что мне это очень невыгодно!
Возможно, мой последний аргумент показался Жанне весомым. Она перестала плакать и страдать и всю свою энергию направила на мое хозяйство. Я же отправилась на поиски своего беспризорного сына и нашла его под столом. Он крепко спал. Рядом лежал робот. Из его металлического рта торчало пирожное.
Я осторожно подняла сына с пола и понесла его в Красную комнату.
— Мама, что такое чпок-модель? — сквозь сон поинтересовался ребенок.
Я не стала делиться своими соображениями на сей счет, а с нежностью прошептала:
— Спи-ии, родной, спи-ии.
Уложив его в кроватку, я вернулась на кухню.
— Ребенок уснул голодный, — с укором сказала я.
— Почему? Я его покормила.
— Все равно меня мучает совесть. Как-то не так проходит моя жизнь. Я плохая мать.