– Никому я не рассказал. Только… если б мы ей сказали, может, она сумела бы найти способ помириться…
Плечи отца Ярви заметно поникли.
– Слишком высока цена, – тихо пророкотал он. – Ведь ты это знаешь.
– Знаю.
– Нельзя идти на риск надломить наш альянс. Превыше всего – единство. Это ты тоже знаешь.
– Знаю.
– В речах праматери Вексен правда и не валялась. Ты знаешь и это.
– Знаю, но…
– Но, может, Бранд остался бы жив. – Внезапно отец Ярви постарел на много-много лет. Старый, больной, согбенный непосильным бременем вины. – Ты считаешь, ко мне не приходит изо дня в день тысяча подобных мыслей? Долг служителя во всем сомневаться, но всегда выражать уверенность. Нельзя допустить, чтобы тебя парализовало бездействие от того, что что-то может случиться. Тем паче от того, что могло случиться когда-то.
Он свел усохшую кисть в кулак, будто собрался себя стукнуть.
– Ты обязан старательно выбирать наибольшее благо. Ты обязан на совесть искать наименьшее зло. А после обязан отряхнуться от сожалений и дальше смотреть только вперед.
– Я понимаю. – Колл понимал, что проиграл. Понял это заранее, не успев начать разговор. Ведь в конечном счете на проигрыш он и надеялся.
– Я еду, – сказал он.
Ей не надо было ничего говорить, что ж – тем лучше. Сомнительно, что ему достало бы смелости.
Рин посмотрела на него – и больше ничего не потребовалось. Сведя скулы, она вновь принялась за работу.
– Ясно, ты сделал свой выбор.
– Будь моя воля, никакого выбора б не было, – как жалкий воришка пролепетал он.
– Но он был – и ты выбрал.
Лучше бы она ударилась в слезы, или в бешенстве набросилась на него, или умоляла бы передумать. Он разработал трусливенький планчик, как вывернуть нападки против нее самой. Но холодному равнодушию возражать было нечем.
Слюнявое:
– Мне так жаль, – стало верхом бессилия, на какое он только способен. Интересно, а этим достижением гордилась бы мать? Впрочем, какая разница?
– Не жалей. И так мы убили друг на друга уйму времени. Мне, кроме себя, винить некого. Бранд предупреждал, что так выйдет. Он вечно долбил, мол, ты под завязку набит собственными устремлениями, так что надеждам других просто некуда поместиться.
Боженьки, вот это удар, как кулаком по яйцам. Он открыл рот, дабы ляпнуть, мол, нечестно, но против приговора умершего чем оправдаться? Особенно когда сам сбился с ног, доказывая его правоту.
– А я – нет, что ты! Я же своим умом живу! – цыкнула Рин сквозь сжатые зубы. – Пожалуй, последним посмеялся Бранд, да?
Колл, шаркнув, придвинулся к ней. Пускай он не мог дать ей то, что она хотела, не мог дать то, в чем она нуждалась, но хотя бы мог избавить ее от опасности. Хоть этим с ней расплатиться. Расплатиться с Брандом.