– Ага, вот только… потом-то придется пройти. И принять обеты служителя.
Слова упали между ними, как с неба чаячий помет. Но если Рин они и причинили боль, по ней этого не заметишь. Не та порода. И это в ней он тоже любил.
– На что похож Мыс Бейла?
– По мне – весьма смахивает на большущую крепость из эльфийского камня на берегу моря.
– А ты такой остряк, прям иногда обхохочешься. Каково, говорю, на него было взбираться?
– Героям неведом страх перед опасностью.
Она ухмыльнулась:
– Значит, все-таки обоссался?
– Хотел, только мой пузырь с перепугу сжался, как кулак государя Атиля. Потом несколько дней не мог выдавить и капли.
– Колл стал бойцом!
– Пусть лучше другие идут в бой. – Колл постучал себя по голове. – Полвойны проходит здесь, как постоянно напоминает королева Скара.
– Королева, вот как, – хмыкнула Рин. – Встретить мужика бы, которого не сразила мудрость этой девицы.
– По-моему, тут главное дело не в мудрости, а во всяких там женских… – Колл невнятно помахал перед собой, – …украшениях, нарядах…
Рин вскинула бровь.
– Ясно, в чем, по-твоему, главное!
– Спору нет, она – существо из прекрасной сказки. – Он завел руки за голову и крепко, до дрожи, потянулся. – Но, по-моему, налети шквал, и ее просто сдует. Мне нравятся женщины, стоящие на Отче Тверди обеими ногами.
– Приземленные? И это, по-твоему, комплимент? – Она трубочкой свернула язык, и плевок зашкворчал в огне. – Твои уста служителя – чистый мед!
Гирьки матери цокнули на шее, Колл перекатился на локоть.
– По мне, красивой женщину делает не благородная кровь и не платье, но то, на что она способна сама. Мне нравятся женщины с сильными руками, те, кому не страшен ни запах пота, ни тяжкий труд, ни что бы то ни было. Нравятся женщины, не обделенные гордостью и честолюбием, сметливые зубоскалочки и сноровистые мастерицы. – Слова, да и только, однако сказанное – правда. Или, по крайней мере, правда наполовину. – Вот почему я не встречал никого прекраснее тебя, Рин. И я умолчал о заднице, не сравнимой ни с чьей на всем море Осколков!
Она отвернулась к огню с приподнятыми угоками губ.
– Вот так-то лучше. Ажно ты и бросал слова на ветер.
Довольный собой, Колл разомлел. Улыбка Рин сводила с ума – когда он был ее причиной.
– Зато как сладок аромат его дуновения!
– Ага. Не то, как ты обычно пускаешь ветры. Готовишься лестью водить за нос князя Варослава?
Тут его самодовольство подкосилось и рухнуло. По всем статьям, калейвскому князю по вкусу скорее свежуемые палачом узники, нежели веселые хохмачи.
– Обсуждать его задницу я, верно, остерегусь. Могу вообще не размыкать губ, пусть разговорами занимается королева. Не раскрыв рта, чем я его оскорблю?