Так и вышло. Первым вниз соскочил Рэкки с мотыгой. За ним поспешило еще несколько ванстерцев. Не желая уступать, Хуннан поплевал на ладони, отобрал лопату у ближайшего бойца, полез в ров и замахал черенком, как бешеный. Ну и недолго осталось ждать, как по всей длиннющей траншее закопошились воины, соревнуясь, кто сильнее задаст Отче Тверди трепку.
– Когда ты в последний раз останавливал драку? – бормотнул ему Рэкки.
Рэйт ухмыльнулся:
– Ну, было дело, останавливал пару драк кулаками.
– Не забудь, кто ты такой, братик.
– Я на память не жалуюсь, – рыкнул Рэйт, отступая, чтобы Рэкки с замаху снес мотыгой неподатливый корень. Подняв голову на ворота, он увидел улыбку Скары и не удержался – улыбнулся в ответ. – Но ведь каждым новым утром начинается новая жизнь!
Рэкки покачал головой.
– Больно короткий поводок надела на тебя эта девка.
– Не спорю, – промолвил Рэйт. – Но я видал поводки и пожестче.
Сестра Ауд с тревогой рассматривала содержимое горшка.
– Выглядит вроде благополучно.
– Как может одна какашка быть благополучнее другой? – поинтересовалась Скара.
– Наваливши благоприятную кучу, счастливчики завсегда этак спросят, королева. Ваша кровь исходит без перебоев?
– По обычаю, ей полагается течь каждый месяц.
– И ваше лоно не намеревается нарушать этот обычай?
Скара сверкнула на сестру Ауд самым льдистым взглядом, на какой оказалась способна.
– Мое лоно ведет себя безупречно. Расслабьтесь. Я никогда даже не целовалась с мужчиной. Мать Кире строго об этом пеклась.
Ауд деликатно кашлянула.
– Прошу прощения за бесцеремонность, но теперь за ваше благополучие отвечаю я. Для Тровенланда ваша кровь ценнее любого злата.
– В таком случае радуйся, Тровенланд! – воскликнула Скара, переступая край ванны. – Я поставляю кровь без перебоев!
Невольница королевы Лайтлин насухо ее вытерла, забрала вязанку хвороста и сбрызнула Скару пахучей водой во имя Того, Кто Взращивает Семя. Средь Малых богов его место, но, бесспорно, на девиц королевской крови он взирал свысока.
Служительница помрачнела. Служительница Скары. Ее прислуга. И тем не менее она относилась к сестре в основном не иначе, как к придирчивой хозяйке:
– Вы ели, о королева?
– А чем мне еще заниматься за завтраком? – Скара не уточняла, что те крошки, которые она протолкнула в себя, непрестанно просились наружу. – Я всю жизнь была стройной. – Щелчок пальцев, и рабыня спешно поднесла ей длинную мантию. – И не желаю, чтобы меня осматривали, как товар в бараке торговца людьми.
– Приятного мало, государыня. – Сестра Ауд предупредительно отвела взор. – Но, боюсь, уединение – та роскошь, что непозволительна власти. – Ее согласный тон выбешивал почему-то еще больше напористых придирок матери Кире.