— Не леща, товарищ старший матрос, а уважение к даме!
Он резко повернулся, ухватился за массивную дубовую, с медными набалдашниками ручку, рванул с психу тяжёлую дверь и потерялся за ней.
По возвращении в бригаду перепуганный до смерти Малкиев, не жалея красок, во все подробностях обрисовал этот эпизод офицерам К-136. Ох, и ржали они! И ещё долго по кубрикам и отсекам кочевала фраза, ставшая поговоркой: «Не леща, а уважение к даме». Надо же! Оказывается, комендант услышал мои слова, брошенные ему в спину. И простил! Настоящий полковник!
На смену сырой, промозглой зиме пришла ранняя весна. Некоторые наши офицеры ушли в отпуск. Их временно заменили неизвестно откуда и кем присланные «чудо–специалисты». Вместо командира БЧ‑2 Тушина пришёл некий капитан–лейтенант Юрченко, «поплавок» — надводник по прозванью «пятнадцатилетний капитан». Командира БЧ‑1 Косолапова подменил старший лейтенант Аббакумов, более известный в БСРК под прозвищем Чёрная Борода. Об этих «кадрах» надо рассказать особо. Заслужили!
Итак, сначала о «пятнадцатилетнем капитане». Не подумайте, что собираюсь пересказывать вам роман Жюля Верна в своём, пусть даже коротком изложении. И рассказывать о мальчике, стоящем за штурвалом корабля. Нашему герою уже за сорок. У него «чуть посеребрила виска седина». На затылке плешка с пятак, а под глазами сеточки мелких морщин. Несмотря на эти нежелательные приметы в портрете, Федя Юрченко пользовался исключительным успехом у женщин, симпатией друзей и благосклонностью начальства. Первых Федя покорял тонкими чёрными усиками, белозубой улыбкой и военно–морской формой. Вторых — открытой душой и всегда распахнутыми для них карманами. А третьим очень нравилась исполнительность и готовность прыгнуть за борт во имя спасения дорогих отцов–командиров. К счастью за борт ещё никто не упал, спасать никого не пришлось, и свой хлеб Федя Юрченко зарабатывал честным исполнением офицерского долга. Исполнительность эта, правда, имела чёткие границы: «от и до» А скорее, наоборот: «до и от» До начала ухода Феди в запой и от его окончания. Последнее обстоятельство начисто перечёркивало все добродетели Феди, и очень не нравилось большим начальникам, знакомым с ним лишь заочно. Особенно тем, которые подписывают представления к очередному воинскому званию. Понятно, что эти люди ни малейшего представления не имели о служебном рвении Фёдора Юрченко, проявляемом им в свободное от выпивок время. А ведь он, если, конечно, был трезв, в лепёшку расшибался, чтобы содержать вверенную ему артиллерийскую боевую часть в постоянной готовности дать залп из всех орудий. Эти чиновники, имеющие обыкновение носить адмиральские махровые звёзды на погонах, не дрогнув, вычёркивали фамилию Феди из списка офицеров, представленных к очередному званию. И потому капитан–лейтенант Фёдор Юрченко даже за ящик доброго армянского коньяка не вспомнил бы, сколько раз его представляли. Друзья и ровесники Феди, многие однокашники давно имели по две, а то и по три больших звезды на погонах. А у Феди неизменно красовались четыре маленьких. «Звёздным мальчиком», то есть, капитан–лейтенантом Юрченко ходил уже пятнадцать лет, а потому стал известен среди флотских офицеров как «пятнадцатилетний капитан». Федя гордился своим прозвищем, сыпал шутками и остротами на безобидные подколы друзей, огорчённых очередным срывом его карьеры, и неизменно говорил: