— Дружище, я не понял! А шатера что здесь делает? Эван, ты что, и вправду, завёл наложницу?! Я думал, прислуга шутит! Тебе же по убеждениям не положено! Ты же у нас как его там…? — ржёт. — Демократ. Нет, ну правда… Связаться с дарийкой… Это слишком даже для тебя!
Парень явно обескуражен моим пребыванием в спальне альтаирца, из чего делаю два вывода: во-первых, похоже, Эван наложницами особо «не балуется», раз для его близкого друга столь дико видеть меня здесь. И это откровенно радует. Во-вторых, толстый землянин явно считает дарийцев «низшей расой», отсюда и этот высокомерно-пренебрежительный тон. Будто я от землян в восторге! Да земляне в Катаре всегда были куда более ушлыми пройдохами, чем местные!
Толстяк с наглым видом рассматривает меня, будто я какая-то вещь. И мне это совсем не нравится. Не понимаю, зачем Эван его позвал? По мне так чем меньше людей знает о кристалле, тем лучше.
— Дерэк, угомонись, — альтаирец, переводя взгляд на меня. — Познакомься, это… — заметно, что парень не знает, как меня правильно представить, поэтому идёт по пути наименьшего сопротивления, — это Ада.
— Не думал, что у шатер есть имена, — ёрничает землянин.
Оглядываюсь, всерьёз подумывая запустить толстяку чем-нибудь тяжёлым в лоб. Может, хоть тогда угомониться.
Эван слишком хорошо знает меня, поэтому предугадывает моё желание. Видимо, оно написано у меня на лице.
— Не надо, Ада. Он нам ещё пригодится. Дэрэк надёжный друг.
— А чего это ты с дарийкой, как со старой знакомой разговариваешь? — мгновенно настораживается толстяк.
— Тебя забыли спросить, в каком тоне ему со мной общаться, — не выдерживаю, огрызаюсь я, хоть и обещала альтаирцу быть паинькой. — Эван, зачем он нам вообще сдался?
— Нам?! — Дэрэк даже не пытается скрыть возмущение, поворачивается к альтаирцу. — Я что-то пропустил?! Эван, с каких это пор у тебя приятельские отношения с шатерой? Ты ничего не попутал?! Твой лучший друг вообще-то я! Так может объяснишь, почему из всех присутствующих лишь я один не в курсе, что происходит?
Альтаирец, очевидно, давно привыкший к брюзжанию друга, без зазрения совести игнорирует его возмущения, спокойно объясняя мне ситуацию.
— Дэрэк — пилот планолёта. Без его помощи мы не доберёмся до Адейры.
— Я не понял! Что мы в столице-то забыли? Мы же недавно оттуда приехали! — никак не желает угомониться толстяк.
— Дэрэк, у меня крупные неприятности. Потом всё объясню.
При упоминании о неприятностях, толстяк меняется на глазах. Тут же настораживается. Похоже, он куда лучший друг, чем я думала поначалу.