— Темно уже. Если кого и встретим, всё равно не поймут, что я альтаирец, — упёрто отзывается мальчишка. — Пошли, а то отец Марк нас скоро схватится.
Явно не желая слушать мои возмущения на тему того, что он сам без плаща заболеет — умрёт, и что мне потом с его трупом прикажете делать? — Эван направляется к церкви, крепко держа меня за руку. Понимая, что спорить с этим упёртым бараном бесполезно, сдаюсь. Мне ничего не остаётся, как послушно последовать за своим альтаирцем.
* * *
Всю дорогу до дома священника мы идём молча. Эван держит меня за руку, словно боясь потерять в кромешной тьме. Останавливаемся возле входа во двор. Сразу же пресекаю попытки мальчишки проводить меня до моей хижины. Я живу недалеко от церкви, к тому же, если честно, мне хватило и дневного унижения, которое я испытала, когда Анигай показал Эвану наше нищее жильё.
Хочу вернуть плащ, но Эван не берёт.
— Замёрзнешь.
Какое-то время стоим молча возле двери. Эван всё ещё держит меня за руки, греет мои ледяные ладошки дыханием.
— Может, всё-таки объяснишь, что с тобой происходит? — не выдерживаю я. — Ты последнее время сам не свой.
Альтаирец не поднимает глаза.
— Я не понимаю, о чём ты…
Вот всегда он так! Если не захочет — слово из него не вытянешь! Но только не в этот раз.
— Ты никогда не умел врать. Сам скажешь, что случилось, или мне у отца Марка спросить? Он наверняка в курсе дела.
Эван знает: я настырная. Если что в голову вбила, просто так не сдамся, поэтому…
— Перемирие заканчивается, Ада.
— И? — совершенно не понимаю, какое отношение перемирие между двумя империями имеет отношение к моему мальчишке-альтаирцу. — Ты-то здесь причём?! Нет, я, конечно, понимаю, что война — это ничего хорошего. Опять в Катаре будет полно военнопленных, но…
Обрываюсь на полуслове. До меня запоздало доходит, о чём пытается сказать мне друг.
— Ты улетаешь! Ты возвращаешься домой! На Альтаир! — меня переполняет восторг! Я так счастлива за Эвана! Может, хоть на родной планете его не на шутку расшатавшееся здоровье пойдёт на лад, а то я уже вся извелась из-за его непрекращающегося кашля. — Господи, Эван! Как же я за тебя рада! Ты же так мечтал вернуться к своей семье!
Мои восторги постепенно идут на убыль. Запоздало замечаю, что, в отличие от меня, Эван совсем не веселится. Скорее наоборот…
— Но ты не рад… Почему? Ты же летишь к своей семье. В чём проблема?
Мальчишка едва заметно грустно усмехается. Поднимает на меня свои синие глаза. А дальше… Наверное, это и были те самые слова, которые я прослушала, сидя рядом с ним на заборчике напротив дома лекаря Мазеды.