Впрочем, для меня всё переменилось в тот самый момент, когда я впервые взглянул в сиреневые глаза маленькой дарийки. Взглянул и… пропал. Навсегда. Нет, это не была юношеская влюблённость или детская симпатия. Это было нечто другое. Ошеломляющее. Необъяснимое. Я стоял как дурак, напротив незнакомой мне дарийской девчонки, не в силах вымолвить и слова, смотрел ей в глаза и отчётливо понимал, что передо мной — моя половинка. Родственная душа. Судьба. Можно назвать, как угодно. Но с того самого момента я не могу дышать без неё. Мне надо, чтобы Ада постоянно была рядом со мной. Была только моей. Знаю: я эгоист, но ничего с этим не могу поделать. И я не собираюсь отказываться от неё. Ни за что!
Сейчас, как никогда, я отчётливо понимаю, почему у меня на родной планете люди добровольно с помощью антиэмпатической вакцины стараются держать свои чувства и эмоции под контролем. Эмоциональные, буйные, искренние, не умеющие вполовину любить и ненавидеть — вот истинная сущность альтаирцев, о которой мало кто подозревает. Наверное, поэтому любовь и находится у нас на Альтаире под строжайшим запретом.
Ирония судьбы: лишь оказавшись здесь на этой мрачной, вечной холодной, обуреваемой страстями планете, по собственной воле отказавшись от антиэмпатической вакцины я впервые в жизни почувствовал себя по-настоящему свободным. Узнал, что такое любовь. Именно она и согревала меня все эти годы здесь в промёрзлом Катаре.
Отвожу взгляд от священника. Интересно, как давно он знает о моих чувствах к Аде? Я думал, мне удавалось их скрыть. Хотя, чему удивляться. Отец всегда был проницательным.
— Я не откажусь от Ады. Я хочу спасти её.
— От чего? — священник устало вздыхает. — От её собственной судьбы?
Пусть будет так.
— Да.
Подхожу к окну. Вглядываюсь в ночную тьму. Вдали всё ещё виднеется пламя затухающего пожара. Думаю, мы с Анигаем неплохо постарались. Облили керосином всё, что только смогли. Дом должен сгореть дотла.
— Я так устал, что от меня ничего не зависит. Мне надоело смиряться с судьбой.
Священник подходит ко мне. Какое-то время мы молча наблюдаем за догорающим вдали домом.
— Вы не правы. От Вас зависит. И многое! Как минимум судьба двух империй.
Хочется быть вежливым, но не получается. Нет сил.
— Нет… Они зависят не от меня. Не от Эвана. Они зависят от Иоанна Дрогварда Второго — младшего сына императора Альтаира, — невесело усмехаюсь. — Кто я? Третий «запасной» сын? Нужный как раз на случай вот такого межгалактического ЧП, когда кого-то надо отправить на планету врага в качестве залога перемирия. Пустить в расход! Только в этом и есть моя ценность! Сиди тихо и не высовывайся, Иоанн Дрогвард Второй! И тогда всё будет хорошо, да?