— Ну… — пожал я плечами. — Знаете… Даже не представляю.
— Нет, ну!.. — всплеснуло руками приключение, полезло по карманам мешковато сидевшей на нем курточки, выволокло из нагрудного кучу каких–то бумажек вкупе с автомобильными правами. — Тут же написано «Пересыльная».
Поскольку, кроме Щепкина, все мои творения читает еще и Варька, я не буду больше пытаться воспроизвести особенности данного московского произношения в письменном виде. Варвара почему–то дико от этого свирепеет.
— Ну, Пересыльная, — согласился я уставившись на оказавшуюся у меня в руках бумажку и скользнул по ней глазами сверху вниз. Так… Командировочная… Э-ге… Еженедельник «Московский кругозор»… Татьяна Чернова, корреспондент… Место назначения… — Девушка, да вам вообще не в этот город! Вы как здесь оказались?
— Как не в этот? — обалдело уставилась на меня она. — А я уже в гостинице устроилась. Я на электричке приехала. Это же конечная?
— Это конечная, — согласился я. — А вам надо было на полдороги сойти. Это в двадцати километрах отсюда. Вы не переживайте, здесь маршрутка неподалеку останавливается, я вас провожу.
— Так мне же командировку сегодня отметить надо! — чуть не плача ткнула в свою бумажку она. — А паспорт–то в вашей гостинице остался. Вы не знаете, если я права покажу, мне командировку отметят?
Пришел черед задуматься мне. И задуматься очень сильно.
Должен признаться, после участия в двух делах об убийствах, да еще побывав оба раза в роли подозреваемого, я стал, до некоторой степени параноиком. Своеобразие Варькиной родни, эту черту моего характера лишь усугубило. С некоторых пор, я менее, чем кто–либо другой склонен верить в случайности. Однако…
Передо мной стояло донельзя взволнованное создание в очках толщиною чуть ли не в полсантиметра, обряженное в невзрачную мешковатую куртейку и зеленые вельветовые джинсы невесть какого пошива. Тускло–черные волосы были туго стянуты к затылку конским хвостом, а левое плечо девицы пересекал брезентовый ремень объемистого тряпочного сумаря. Не Никита, не Мата Хари. Вообще, никто.
Призвав на помощь логику я рассудил следующим образом. Допустим, некие международные террористы сдуру решили выведать у меня что–нибудь о Варькином задании. Но…
Во–первых, не идиоты же они, если считают, что она могла мне хоть что–нибудь о нем сказать?
Во–вторых, а более нелепого повода для знакомства со мной придумать нельзя было?
— Никогда не думай, что противник глупее тебя, — любила повторять Варька. И, в очередной раз обдумав эту ее сентенцию, я пришел к выводу, что чьей–либо злой волей в данном случае и не пахнет.