– Да за что благодарить, батюшка?! Ведьма ушла ведь… Не успел я, – присаживаясь к столу, Алексей сокрушенно развел руками. К похвалам он, как и любой человек, прошедший школу милицейской системы, где, как правило, высшим поощрением является всего лишь отсутствие начальственной «вздрючки», был непривычен и чувствовал себя теперь вдвойне неловко.
– Ну, уж есть за что, раз говорю! От заслуженной благодарности отказываться – это скромность ложная, показная, а следовательно, грех гордыни. Не умничай, короче, – говоря это, священник извлек откуда-то третью чарку и налил всем присутствующим. – За смелость благодарю, за мастерство воинское. Как раньше бы сказали – за удаль! За это и выпьем…
– Свору нечистую ты пострелял, «беркуту» помог, врагу, можно сказать, в тыл вышел грамотно и раньше всех, – перечисляя все эти заслуги, брат Георгий смачно хрустел соленым огурчиком и состраивал себе нехилый бутерброд, что, впрочем, от разговора его не сильно отвлекало. – Уйти-то ведьма ушла, это факт. Вот только если б ты ее не отвлек, не помешал, если б она обряд, который начала, до конца довести бы сумела, то тогда, боюсь, как раз мы оттуда уйти вряд ли сумели бы. Во всяком случае, все…
С этим спорить было сложно. Когда кровавый кавардак в особняке закончился (а прекратились активные боевые действия сразу же после бегства ведьмы, когда вышедшие из-под ее контроля бандюганы стали бросать оружие один быстрей другого), первым делом стали подсчитывать потери. Погибших, слава богу, не было, а вот раненых хватало. «Огнестрелом» прилетело троим братьям и полдесятку «беркутов». Были раны ножевые, несколько сломанных рук, ну и по мелочи – вроде расквашенных в потасовках носов и покрошенных зубов. Завара, конечно, ругался ругательски, поскольку даже такое количество «трехсотых» для милицейской спецоперации сегодня – дело совершенно ненормальное. Однако могло быть и хуже…
По авторитетному мнению священников, скурпулезно исследовавших весь «рабочий кабинет ведьмы», она намеревалась прибегнуть к своему самому излюбленному приему – обряду призыва демона. По правде говоря, Алексею страшно было и подумать о том, с какой именно сатанинской сущностью им пришлось бы столкнуться. Особенно после сделанного отцом Михаилом достаточно оригинального заявления о том, что «гость», с которым пришлось иметь дело в купальскую ночь, был «шпаной адской» в сравнении с тем, что должно было вылезти из оставшейся так и недочерченной пентаграммы. В одном можно было не сомневаться – свались такое на головы братьев и «беркутов» во время боя, жертв было бы не миновать, особенно среди последних.