До места добрались быстро и без происшествий – благо хорошая дорога (ну, хорошая насколько, насколько вообще автомобильная дорога может быть хорошей в этой стране!) позволяла. Первые же новости, полученные по приезду от жены опера по мобильному телефону, были не просто плохими, а очень плохими. Друг Егор Палыча со вчерашнего дня находился в реанимации местного госпиталя, в бессознательном состоянии. Со следователем дело обстояло и того хуже – он вообще исчез неизвестно куда, на службе не появлялся уже два дня, и встревоженные коллеги сбились с ног, разыскивая его своими силами и средствами. При этом они, в силу полной безрезультатности собственных усилий, подумывали уже всерьез о том, чтобы дать делу официальный ход. Выслушав это все, отец Михаил нахмурился, глубоко задумался на несколько минут и объявил: «Со следователем пока все нормально, Но может быть худо. Надо торопиться, можем не успеть. Пока что первым делом – бегом в госпиталь».
Благо, что визиты священнослужителей в местную цитадель милицейского здравоохранения в последние годы стали делом вполне обычным. В госпиталь их пропустили без особых проблем, не устраивая нередкую в подобных случаях тягомотную нервотрепку с проверкой документов и получением разрешений «свыше». Определенные проблемы возникли разве что с проникновением в отделение реанимации – ведавшая там пропускным режимом старушка-санитарка оказалась сущим цербером. Однако вид батюшек укротил и ее. Тем временем Егор Павлович связался по телефону с кем-то в столице, этот кто-то умудрился вызвонить местного начальника областной милиции, пошла команда начальнику госпиталя… Короче говоря, был получен полный карт-бланш.
Как следует рассмотреть человека, еле видного в больничной койке за оплетающими его проводами каких-то датчиков и трубками воткнутых в тело капельниц, Алексей не сумел. Но и увиденного вскользь хватило, чтобы в голове всплыла фраза: «Не жилец…» Видом своим болящий и вправду напоминал покойника, а о том, что душа еще не покинула бренное тело, свидетельствовали лишь мигающие огоньки и попискивание стоящей рядом с ним сложной медицинской аппаратуры. Долго разглядывать пациента никому не дали – войдя в палату, батюшки самым категорическим образом выставили в коридор всех, включая дико возмущенный медперсонал. Что там происходило дальше на протяжении почти часа, никому не дано было ни видеть, ни слышать – спасибо прекрасной звукоизоляции палаты. Когда дверь открылась, ломанувшиеся со всех ног внутрь заведующий отделением и еще парочка врачей замерли на пороге соляными столпами, начисто лишившись дара речи. Пациент, сутки пребывавший практически в коме… сидел на постели и улыбался! Улыбка была страдальческой, вымученной, но лицо его уже не было восковой маской трупа, щеки порозовели, а глаза были живыми. Алексей же, в свою очередь, обратил внимание на то, что у святых отцов – и Киприана, и Михаила, бледности на лицах как раз прибавилось, а под глазами залегли темные тени и глубокие складки. Нелегко им, похоже, далось явленное собравшимся чудо.