Дженнифер не могла понять, как эта мысль до сих пор не пришла ей в голову, и оттого злилась на себя.
– Кто был любовником вашей мачехи? Кто отец Элизы?
Дженнифер в ужасе услышала свой хриплый шепот – эти вопросы она произнесла вслух. Все получилось как-то само собой.
– Нет, – сказал он. Рука его, лежащая у нее на спине, напряглась. – Нет, любовь моя, сейчас не время и не место.
Они обогнули угол: Гейб ловко закружил ее, потом еще раз.
– На нас все смотрят.
Она испытала необыкновенное облегчение оттого, что он отказался ответить, хотя и понимала, что теперь не успокоится, пока не узнает всей правды. И она в страхе отталкивала от себя зловещую догадку.
Танец почти кончился. Но это не избавило ее еще от одного убийственного открытия.
Габриэль ненавидел Лайонела. Но не потому, что Лайонелу суждена была та, которую Габриэль полюбил беззаветно. Она, Дженнифер, была вне игры. Габриэль ненавидел Лайонела совсем по другой причине. Потому что Лайонел был любовником Кэтрин и отказался признать отцовство ее дочери. «Не ищи возмездия», – писала Кэтрин.
Но он стал искать возмездия.
И он отомстил.
В переполненном и душном зале вдруг повеяло могильным холодом. У Дженнифер сдавило сердце от смертельной тоски.
* * *
Леди Брилл весьма опасалась того, что недобрая слава об одной ее племяннице пагубно скажется на судьбе другой. Она опасалась того, что на балу у леди Траскотт у Саманты не будет партнеров, и уже приготовилась использовать все свое влияние, чтобы предотвратить возможное бедствие: не дать Саманте простоять весь вечер у стены. Если такое случается однажды, переломить ситуацию бывает почти невозможно – девушка так и останется без кавалеров до конца сезона. Именно поэтому Саманта получила строгий наказ: ей велено было улыбаться как можно больше и как можно ослепительнее.
Но тетя Агата волновалась зря. Обычный многочисленный эскорт появился возле Саманты, едва она переступила порог зала. Не прошло и минуты, как она успела раздать обещания на три первых танца. Даже те господа, что раньше не были замечены в числе поклонников Саманты, сегодня были рядом с ней. Саманта догадывалась, что это неспроста. Свет жаждал сплетен и надеялся почерпнуть у Саманты подробности скандала. Таким образом, своей необыкновенной популярностью Саманта отчасти была обязана позору кузины.
Саманта улыбалась и болтала с мужчинами и юными леди из числа ее знакомых. К ее удовольствию, Дженни тоже не была забыта и не пропускала ни одного танца. Но счастливой Саманта себя не чувствовала. Она видела спектакль, устроенный Лайонелом: как он прошел к Дженни через зал – не вокруг, как это принято, – как поцеловал ей руку, произнес какие-то слова с патетическим видом и, поклонившись, удалился прочь.