Саманта испытывала двойственное чувство. С одной стороны, она была сердечно тронута его благородством и мужеством: безусловно, ему нелегко было пойти на такой шаг; с другой стороны, она была расстроена, узнав, что Лайонел все же не был совсем безразличен к Дженнифер. Даже если она и не могла услышать того, что он сказал Дженни, поскольку находилась в другом конце зала, то вокруг столько говорили об этом, что она знала каждое сказанное им слово, многократно повторенное другими людьми.
Саманта то и дело поглядывала на дверь, с ужасом думая, что он, возможно, решил совсем уехать. Но опасения ее не оправдались. Ко второму танцу он появился вновь. Он подошел к кружку дам, немного поболтал с ними, а на третий танец пригласил одну из них.
Саманта ждала, когда он подойдет. Ну пусть не подойдет, пусть только посмотрит. Пусть даст знак – она поймет. Улыбнется или кивнет. Она ждала жеста, который бы утвердил ее в надежде, что потом, когда наступит более подходящее время, он сделает ей предложение.
Но никакого сигнала так и не последовало. Он умел быть скрытным.
Или она была такой глупой?
Саманта больше не могла выносить ожидания и после ужина, увидев, что лорд Грэм собирается пригласить ее на очередной танец, приняла решение. Лайонел стоял недалеко от двери на веранду и разговаривал с двумя молодыми людьми.
Саманта извинилась перед Грэмом и, пробормотав тете Агате что-то насчет того, что ей надо удалиться в дамскую комнату, поспешила прочь, не став отвечать на резонный вопрос, почему она не могла зайти туда всего пару минут назад, проходя мимо, когда шла из столовой в зал.
Сердце ее трепетало. Впервые в жизни Саманта сознательно шла на поступок, который – она знала точно – никак не попадает в разряд благопристойных. Она буквально налетела на лорда Керзи, и он, чтобы она не упала, вынужден был схватить ее за руки. Пробормотав извинения, она успела шепнуть ему, что ждет в саду.
Уже через мгновение она готова была отдать все на свете, лишь бы взять свои слова обратно. Как могла она пойти на такое? Саманта стояла, обмахиваясь веером, решая, не стоит ли все же пойти в дамскую комнату. Может, он не расслышал, а может, решил, что ему все померещилось.
Но вот она увидела его. Он шел к ней из зала.
– А, мисс Ньюмен, – сказал он, изящно поклонившись и целуя ей руку. – Несказанно рад видеть вас здесь. Надеюсь, вы хорошо проводите время?
– О да, милорд, спасибо, – задыхаясь от волнения, произнесла она, с тревогой заглядывая ему в глаза.
Господи, сделай так, чтобы он сразу перешел к делу! Нет ничего плохого в том, чтобы обменяться любезностями с джентльменом, остановившись на пару минут. Но пара минут – это все, что позволяют приличия. Он продолжал вежливо смотреть на нее, чуть приподняв удивленно брови. Что было в его глазах? Неужели насмешка? Или поощрительная улыбка?