– Жуйте и глотайте.
Мотая головой, Джиад попыталась выплюнуть волокнистую мочалку, но рот ей плотно зажали, а мочалка неожиданно оказалась приятно кислой. Пожевав немного и сглотнув слегка вяжущую жидкость, Джиад поняла, что в голове проясняется, да и боль уходит.
– Пейте, госпожа.
Возле ее губ снова оказалась та же самая бутылка, затянутая пленкой. Иреназе, поняв, что девушка не знает, что делать, покачал бутылкой, в которой что-то захлюпало, и пояснил:
– Лекарство. Порвите языком и пейте. До дна.
Приникнув губами к горлышку, Джиад попыталась проткнуть кончиком языка пленку, неожиданно легко поддавшуюся, и жадно приникла к обычной пресной воде с каким-то горьковатым привкусом. Мелькнуло в мыслях, что как раз сейчас ее и могут опоить дурманом, чтоб принцу было удобнее пользовать бесчувственное тело, но… зачем? Алестар – или как его там – не из тех, кому все равно, ему нравится унижать добычу. Вот скорее дурман какой-нибудь подольют. Но вода была такой упоительно вкусной, несмотря на горечь, так блаженно орошала пересохшее от морской соли горло, что Джиад рискнула и допила все до капли. Иреназе одобрительно кивнул, потянул ее за руку.
– Куда? – сквозь зубы процедила Джиад, невольно упираясь и подозревая, что к принцу ее оттащат прямо сейчас.
– Готовиться, – последовал короткий ответ, но, глянув на ее возмущенное лицо, иреназе пояснил: – Волосы короткие – плохо. Некрасиво. Короткие волосы – рабыня. Вы не рабыня, вы избранная юного повелителя…
Иреназе и впрямь с явным огорчением смотрел на короткие, всего до плеч, волосы Джиад. Значит, с короткими волосами у них тут ходят рабы? И, значит, здесь есть люди? Или иреназе тоже бывают рабами? Мысли бестолково путались, но Джиад постаралась запоминать каждую мелочь, пока настырный хвостатый тащил ее по длинному извилистому коридору. Если она решит бежать, пригодится все. Если удастся выбраться из дворца, вдруг рабы здесь обязаны носить ошейники, как в султанате, например? И каждый, встретивший стриженую девушку без ошейника, должен поднять тревогу? Мелочей не бывает… Надо продумать все хорошо, потому что второй возможности ей не предоставят, хоть бы одну найти. А пока придется терпеть. Терпеть, как бы ни было мерзко и гадостно. Не убьет же ее хвостатый принц, этого ему, как поняла Джиад, нельзя – самому хуже станет. А вот покуражится вволю… Надо терпеть.
Об этом пришлось напоминать себе уже скоро, когда провожатый вывел Джиад в большой круглый зал с разноцветными стенами, посреди которого было несколько выложенных мрамором углублений с входящими и выходящими из них желобами. Ступив в указанное место, Джиад почувствовала, что вода в этой странной морской ванне намного теплее, а пара девушек-иреназе, ожидавших рядом с невысоким столом, тут же взялись за нее так радостно, как дети хватают долгожданную игрушку. Стянув и отбросив в сторону одежду Джиад, ее тело тщательно терли и мыли, хотя что там было мыть после стольких часов в воде; ее волосы, огорченно цокая языками, смазывали какой-то зеленой дрянью, потом тщательно промывали, перебирая едва ли не по волоску, мазали другой дрянью, уже розовой, снова мыли, и Джиад всерьез начала опасаться, что к концу процедуры станет такой же длинноволосой, как хвостатые девицы морского народа, суетящиеся вокруг. Даже пощупала как бы невзначай, но ничего вроде бы не изменилось.