А вот стражники темноволосы, и волосы заплетены во что-то сложное, прилегающее к голове… И на шее с двух сторон у каждого – узкие щели, как жабры у рыб. Джиад поспешно опустила глаза, чтоб не выглядеть дерзко, рассматривая хозяев моря.
– Прошу прощения, благородный господин… – слова слетали с языка почти так же легко, как на суше, и вода не лезла в рот. Магия, конечно… – Я не знала, что эти воды запретны, и никого не хотела оскорбить своим присутствием.
– Ты не рыбачка, – удивленно протянул рыжий, одним движением выскользнув из седла и почти сразу оказавшись гораздо ближе. – Учтивая речь, да и не похожа на местных двуногих. Кожа смуглая, глаза и волосы черные. Я таких еще не видел…
– Я приехала в Аусдранг издалека, благородный господин, – насколько могла вежливо поклонилась Джиад. – Простите, что нарушила покой вашего моря…
Перстень так и поблескивал на песке между ними, Джиад с бессильной злостью смотрела, как один из телохранителей подводного дворянина тоже скользнул с рыбины и подплыл к нему, едва шевеля хвостом. Второй остался в седле, покачивая трезубцем.
– И не просто нарушила, – медленно и мягко сказал рыжий, глядя на Джиад в упор. – Ты осквернила святое место кровью и украла подношение. Любого из этих преступлений хватит для осуждения на смерть.
– Кровь? Подношение?
Джиад недоуменно глянула на скалу, потом на себя. Действительно, от локтя, задетого приспешником Лаудольва, тянулась едва заметная кровавая муть. Морская вода разъела не успевшую схватиться ранку – а боль она, видно, и не заметила, пока в муках училась дышать водой вместо воздуха. Теперь вот щиплет… Подношением же иреназе посчитали перстень. Паршиво-то как! Никто не любит святотатцев.
– Прошу прощения, благородный господин, – поклонилась она снова, – вышла ошибка. Это не подношение. Один из врагов моего господина, принца Торвальда Аусдранга, кинул в море принадлежащую принцу вещь. Она случайно попала сюда, и я никоим образом не хотела осквернить святое место. Прошу, позвольте мне забрать то, за чем я пришла, и покинуть ваши воды.
– Вот это забрать, я полагаю? – прищурился рыжеволосый на перстень. – Дару, подай!
Джиад стиснула зубы, чтоб не ляпнуть лишнего. Иреназе повертел поданный телохранителем перстень в руках, презрительно скривил яркие губы.
– Грубая работа. Я бы такое и младшей наложнице не подарил. Разве что служанке, разок уложенной на песок. Но раз твой хозяин послал тебя за такой никчемной безделушкой, то либо он совсем тебя не ценит, либо она дорога ему чем-то еще. Чем же?
– Эта вещь давно хранится в их роду, – осторожно сказала Джиад, понимая, что обмолвиться о настоящей ценности кольца – страшная глупость. Еще хуже, чем натворила она, опустившись за перстнем сюда.