Теперь Кельсеру открылась правда, которую раньше он не хотел признавать. Он встретил бога, и это доказывало то, что в вере есть глубина и истина. Значит ли это, что нечто такое было в собрании религий Сэйзеда, которые тот держал в кармане, как колоду сложенных в нужном порядке карт?
«Ты впустил в этот мир Разрушителя...»
Кельсер погрузился в мощный свет Источника и после нескольких попыток обнаружил, что если он поместит себя в центр перед самым началом пульсации, то может перемещаться вместе с ней на короткие дистанции. Его сознание направлялось из Источника к проблескам тех мест, куда устремлялись пульсации.
Ему казалось, что он видит библиотеки, укромные комнатки, в которых далекий террисиец рассказывает истории и запоминает их. Он видел безумцев, ютящихся в переулках и шепчущих слова, которые передавались пульсацией. Он видел рожденного туманом, благородного мужчину, прыгающего между зданиями.
Кроме Кельсера на этих пульсациях неслось еще нечто. Нечто, направляющее невидимую деятельность, нечто, интересующееся террисийскими преданиями. Кельсер потратил непозволительно много времени, прежде чем понял, что нужно попробовать другую тактику. Он нырнул в центр бассейна, погрузившись в очень разреженный жидкий свет, и, когда пришла следующая пульсация, оттолкнулся в противоположном направлении − не вместе с нею, а к ее источнику.
Свет поредел, и Кельсер увидел там что-то новое. Темное пространство, которое не было ни миром мертвых, ни миром живых.
В этом новом месте он обнаружил разрушение.
Полный распад. Не мрак, ибо мрак был слишком совершенным, слишком цельным, чтобы представлять то, что Кельсер ощущал в Запределье. Это была безграничная сила, которая с ликованием захватила нечто настолько простое, как тьма, и разорвала ее на части.
Эта сила была бесконечной во времени. Это был ветер, который сносит, шторма, которые крушат, вневременные волны, проходящие медленно, медленно, медленно, чтобы остановиться, когда солнце и планета полностью остынут.
Оно было предельным концом и участью всех вещей. И оно было разгневано.
Кельсер отпрянул, вырвавшись из света, дрожа и тяжело дыша.
Он встречался с Богом. Но на каждое притягивание существует отталкивание. Что было противоположностью Богу?
Увиденное встревожило его настолько, что он чуть не соскочил с пульсации. Он почти убедил себя игнорировать ужасное существо во мраке. Он практически заблокировал шепот и попытался притвориться, будто не видел этого ужасающего, необъятного разрушителя.
Но, конечно, это ему не удалось. Кельсер никогда не мог устоять перед секретами. Это существо еще больше, чем встреча с Разлетайкой, доказывало, что Кельсер все время играл в игру, правила которой выходили за пределы его понимания.